— Чувство юмора, я вижу, к вам вернулось. Спровоцировать новый приступ не получается. Значит, это не пси-приказ и не мозговой паразит. Здесь что-то посложнее.
Я скорчил испуганное лицо:
— Что со мной, доктор?
Она не реагировала. Я вспомнил слова Сфинкса о сути проблемы и решил, что лучшего момента не представится.
— Елена Владимировна, хочу сразу принести извинения…
— Правда? Интересный вы человек. Оскорбляли меня при всех, а извинения приносите тет-а-тет?
Я заткнулся. Кажется, сглупил. Она вовсе не об этом сейчас думает. Оправдываться дальше и ссылаться на неадекватное состояние будет ещё большей глупостью.
— Извинения приняты, — сказала она вдруг. — Убедительно прошу вас не возвращаться больше к этой теме.
— Принято! — заверил я и тут же делово поинтересовался, — Вы знаете, что со мной было?
— Могу только предложить. Пока есть три равновероятные версии, которые мы сейчас будем проверять одну за другой.
— Начните с хорошей, — схохмил я.
— Ладно. Она заключается в том, что у вас банальное нервное перенапряжение. По-научному говоря, стресс.
— Нет, не подходит, — тут же опроверг я. — Для стресса характерна нервозность и упадок сил. Есть несколько явных признаков, я бы их непременно заметил. А тут какой-то истероидный припадок, да ещё и с потерей контроля.
— Признаки уловимы для стресса в обычных, медленно давящих на психику условиях. У вас было, так сказать, форсированное погружение. В последние дни отмечали в своей жизни нечто необычное?
— Нет, что вы! Подрался с хищником, побывал в рабах у гипножабы, провёл спарринг со слизняком — рутина!
Вересаева улыбнулась. Не каменная всё-таки, и её стресс прихватывает. Расслабить непросто.
— Слизняк — это вторая версия. Его выделения токсичны, если попадают в кровь. Уверены, что он вас не покусал?
— Не буду врать, не знаю. Обсасывал, да, было дело. Когда он на меня свалился, я ободрал спину, да и ноги тоже. Контакт со слюной вполне мог быть, если речь об этом.
— Тогда лежите спокойно, мне придётся стянуть с вас брюки.
Я вознамерился пошутить про харрасмент, но как только рискнул открыть рот — открылась дверь. Посетитель охнул, пискнул: "Извините!" — и остановился в нерешительности. Вересаева повернулась к нему, вернее — к ней, не выпуская из рук моих штанов.
— Входите же, Лена! Что замерли, право слово? В этом кабинете вы никогда не встретите ничего, чем можно было бы меня скомпрометировать.
— Да я… — начала было Леночка, наш штатный медик.
