Нехорошая, подозрительная какая-то пелена поплыла у меня перед глазами. Я часто заморгал, тряхнул головой, прогоняя наваждение. Усилием воли постарался взять себя в руки, но злость не отпускала.
— Елена Владимировна, вы сейчас серьёзно?
— Конечно. Наши сотрудники должны выглядеть достойно в любой ситуации. Мы постоянно контактируем с самыми влиятельными путешественниками вселенной. А может, и не одной. Фактически мы представляем Землю перед ними. Нужно соответствовать. Мы же не имеем права ударить в грязь лицом, что бы ни случилось.
Я выпучил глаза, громко щёлкнул каблуками и вытянулся по стойке смирно.
— Так точно, ваше величество!
В зале повисла мертвая тишина. Муха, намывавшая лапки на потолке, с тихим стуком упала в обморок. Вересаева почти не изменилась в лице, разве что едва-едва побледнела.
— Что вы сказали?
— Я говорю, есть — не ударить лицом, будет исполнено!
Она выдержала паузу в три секунды и ровным голосом произнесла:
— Ваш юмор неприемлем. Потрудитесь во время рабочих совещаний держать шуточки при себе. Вам не нравится бывать здесь? Я тоже считаю, что вас вызывают слишком часто. Напомню: только благодаря вашему таланту вляпываться в истории. Я хотела бы верить, что это случайность, а не вопрос вашей компетенции.
— А, так дело в моей компетенции? — воскликнул я.
Белая пелена снова заволокла глаза. Стряхнуть её, как в первый раз, не было сил и желания. Вместо этого я зажмурился и, потрясая кулаками, начал орать. Не помню, что именно. Кажется, там было про тупые лекции, про бессмысленную практику, про сонные рожи, секретность, внешний вид…
Пришёл в себя я из-за резкого запаха горелого абрикоса. Открыл глаза, тут же снова закрыл и закашлялся. Густой дым вересаевской сигареты бил прямо в лицо.
Какого чёрта? Почему она висит у меня над головой? Или не висит… Кажется, она стоит надо мной, а сам я лежу на чём-то твёрдом. И ещё, кто-то крепко держит меня за руки и ноги.
В голову пришла дикая фантазия, что меня разложили на жертвенном камне, а замдиректора уже заносит кривой костяной нож. Резко, но безрезультатно дрыгнув конечностями, я снова открыл глаза.
— Сфинкс, с ним раньше бывало такое?
— Нет. Я сам в шоке.
— Тогда кто-нибудь, сбегайте в медпункт. Врача сюда, мигом. Да отпусти ты уже его, не побежит. Вроде, всё закончилось.
Я почувствовал, что с моей правой руки сняли тяжесть. Почесал нос. Пальцы тряслись, как у запойного алкоголика в понедельник утром.
— Что это было? — сказал я и не узнал свой голос.
