Так вот живут тут.
По праздникам, по утрам, тише еще чем в будни. Только к полудню люди начинают вылазить из разных холодняков, темных горниц и из голбцев всклокоченные, жаркие, потные. Спросонок долго скребут затылок заскорузлой пятерней и чешут о притолку или городьбу спину, щурясь на солнце. А потом плетутся на полянку под три хиреющих кедра.
Тут и напротив через дорогу, где лежат бревна у школы, - клуб. Тут все вопросы разбираются и решаются всякие дела.
- И как это тебя угораздило, Филька: таких конев стравить?
Филька - малорослый мужичонко, с реденькой бородкой и наболевшей мукой в слезящих глазах - притискивает оба кулака к хрипливой груди и кряхтит, как зубами скричагает:
- Да-ить чо ты сделашь!.. Рок на мою жись, проклятый!..
Упавшей, подгнилой березой третеводни задавило у него две лошади в плугу.
- Рок тебе. Садовая голова. Сколь годов пласташь ты это поле - ужли не видал, не дотяпал.
- О-ох! - вздыхает Филька, тряся кудлатой головой. На щеке до уха подсохшая царапина и черный сгусток у брови.
- Тебе бы загодя подпилить - одна польза была бы: дров до двух сажен выгнал бы. Ы-ых вы, хозява...
- По-одпи-илить... Сам с усам - тоже не пальцем деланы. Чужу-то беду руками разведу. И што вы, братцы мои. Иду этто я на плуг-от налегаю... а она - хряс-сь!.. Еле сам ускочил, а коней враз завалило: тольки што дрыгнули раз ай два... И самого-то вицей садануло.
- Эх, ты... тюря. Голову бы те отпилить - по-крайности животны-те живы были бы.
- Все равно теперь, старики, пропадать мне. Куды я с одной кобылой да еще жеребой?..
- Да уж нонеча не укупишь конев-то.
- Ку-уды те. 20-25 пудов ржи просють за одер... а пуды-то нонеча...
- Ноне не пуды, друг, а хвунты. Хлеб-от весь выкачали в момент.
- Прошлый раз очередь отводил я: военкома Елгайского возил. Дык в волости мне отрезали: тридцать хвунтов, грит, на душу.
- 30?!.
- 30. А мне чо этот хвунт-от их на день. На экой пайке посидишь, и с бабой спать прекратишь...
В густой пластовый разговор, как под лемех корень ядреный, вплетается высокий молодой мужик. Партийный.
- Тут и есь, што не до баб. Сколь размотали за империстическу войну-то. Все с мужика тянули. А Колчак-от сколь позабрал, пораскидал, попережег, па-адлюга. А теперь Совецка влась повинна? Знамо - вам не по нутру. Потому она всех ровнят. Чижало ей - а она ровнят.
- Ково она ровнят-то? Чо ты от мамки отвалился только што, лешман. Ро-овнят. Тебя да меня - деревню. А город-от, брат, живе-от. Комиссары-те почище урядников орудуют.
