- А почему это, Федор Палыч, кверху ногами кедровину видать?
- В трубе отраженья перекрещиваются: с корня-то сюда, а с ветвей сюда падает; и ломаются на стекле-то - первое вверх идет, а второе вниз, дрогнувшим голосом радостно отвечает он, а в потемневших зрачках колышется просьба:
"Варенька, милая, ну постой, побудь еще маленько"...
Но она уже вздевает ведра и, медленно повернувшись, покачиваясь, уходит, - только у калитки бросая косой, осторожный взгляд назад.
А Иванов сызнова инструмент устанавливает: ни к чему поверка вышла не те винты крутил он.
3.
Буйно цветет тайга под голубыми небесами. Коричнево-серые кедры распластали темно-зеленые лапы, а в них - как в горсти - торчат мягкие, желтоватые свечечки. Лиственница, пушистая и нежная, тихонько-молодо тулится за другие дерева, но парная нежность ее звездистых побегов, кажется, липнет к губам.
В свеже-зеленых болтливых сограх, смешливых и ветреных, как в ушах молодух, болтаются праздничные хризолитовые сережки, а боярка кудрявится, что невеста, засыпанная белыми цветами. Веселый сладкий сок бьет от корней к верхушкам.
Не ведая ни минуты покоя, как хорошая "шаберка", шумит-шелестит шелестун-трава, и ехидная осока то-и-дело облизывает резучий язычок.
А там вон, по елани*1, побежал-повысыпал ракитник-золотой дождь, и кровохлебка радостно, как девчонка, вытягивая шею, покручивается тепло-бордовыми головками и задевает ладони. Будто девушка-огородница жестковатыми, горячими от работы пальцами водит по ней:
Сорока-белобока
На пороге скакала...
Вон по мочежинам, по кочкам болотным, не моргая венчиками глазастыми - вымытые цветы курослепа и красоцвета болотного; курятся тонкие стройные хвощи. Голубенькие цветики-незабудки, как ребята, бегают и резвятся у таловых кустов с бело-розовыми бессмертниками.
А там по полянам, опять неугасимо пылают страстные огоньки, которые по-другому зовутся еще горицветами: пламенно-пышен их цвет и тлезвонно-силен их телесный запах, как запах пота. А в густенной тайге медовят разноцветные колокольчики, сизые и желтые борцы, и по рямам*2 таежным кадит светло-сиреневый багульник-болиголов.
Полна тайга и без того запаха, света и шума, мается сожитием плодоносным, ломится мятежным ростом она, - а как прибежит ветер-ветреный без умолку загуторят лесины курчавые, зарукоплещут еще могутнее травы, и зверино-нежный дух всего этого дикого пиршества облаком заклубится, заволокет, ширится и ломит сердце человека, кружит голову заботную, а жаркая кровь гонит по жилам и стучит в каждой точке тела, как озноб.
