— Фаня говорила, что за тобой ухаживает хороший рыжий мальчик Миша из мединститута.
Маргошка вспыхнула. Наверное, так же вспыхивала в молодости и бабушка Рива.
— Разве что в другой жизни, в другой галактике и при других обстоятельствах. Для бабушки Фани он, может быть, и хороший. На самом деле это жуткий манипулятор, знающий цену всему и всем. А во всём остальном, правда, позитивный симпатичный мальчик из богатой семьи.
Их пара — бравый, неестественно загоревший для конца апреля капитан и юная школьница в яркой кофточке и чёрных вельветовых брюках («Не люблю юбки. Не буду я себе праздник портить, я в них ляжки натираю», — заявила Маргошка) — явно привлекала внимание. Прошлись под руку по главной улице, пешеходной по случаю праздника, поели мороженого на открытой террасе с видом на широкую судоходную реку, прогулялись в сквере на берегу реки. Вечером вернулись домой и сели пить чай.
Когда зазвонил телефон, отчим Женя поднял трубку, выслушал с улыбкой, и, делая заговорщическое лицо, показал пальцем на Лёньку.
— Да-да, Тамара Давыдовна, — радостным тоном ответил он Маргошкиной классной. — Рад вас слышать, сколько лет, сколько зим. Что? Нашу Маргаритку видели? С каким-то капитаном? Конечно, знаю! Это мой сослуживец, «афганец», положительно характеризуется. Вот сидят оба, чай пьют.
* * *
Одним январским вечером девяносто первого года в квартире Павла и Наты раздался междугородный звонок. Пашка схватил телефонную трубку и, оборвав шутливое приветствие в адрес младшего брата, замер на полуслове с открытым ртом. Закончив короткий разговор, он тут же перезвонил Якову, Абраму, Абдулу и Раечке, пока его жена металась по квартире, собирая все имеющиеся деньги в крупных купюрах. Всего через полчаса Павел был на железнодорожном вокзале, где в поздние вечерние часы ещё работало почтовое отделение — там его уже ожидал приехавший на такси старший брат. Солидная сумма, срочно собранная родственниками и друзьями в купюрах по пятьдесят и по сто рублей, отправилась в Москву Лёньке почтовым денежным переводом.
В девять часов вечера того же дня по телевизору объявили, что президент СССР Михаил Горбачёв подписал Указ об изъятии из обращения и обмене 50– и 100-рублёвых банкнот образца 1961 года. Обмен изымаемых банкнот сопровождался существенными ограничениями: на обмен выделялось всего три дня, а сумма ограничивалась всего тысячью рублями на человека. С учётом того, что многие давно не доверяли Сбербанку и хранили сбережения дома «под матрасом» в крупных купюрах, этот указ лишал накоплений множество семей. Впрочем, о тех, кто прислушивался к советской социальной рекламе и хранил деньги в банке, тоже не забыли. Одновременно была ограничена сумма наличных денег, доступных для снятия в нём — не более 500 рублей в месяц на одного вкладчика.
