Все остальное время я была далека от радужного восприятия реальности, так как с попеременным успехом пряталась от товарища Иванова.
Зато в перерывах удалось прошвырнуться по магазинам и приобрести французское белье для меня, гэдээровскую куклу с огромными голубыми глазами для Светки и розовое пушистое покрывало на кровать для Риммы Марковны.
А вот июльская среда выдалась особо душной и безоблачной. Жара тонко звенела над громыхающими трамваями, над нарядными вспотевшими людьми и киосками.
Мы планировали посетить спортивную стрельбу, а сразу потом нам предстоял групповой поход в театр на дневную премьеру спектакля Фонвизина «Недоросль». Да-да, именно так, всем коллективом обязательный поход на культурное мероприятие — приобщаться к высокому искусству, так сказать.
Билеты товарищ Иванов прям с утра раздал всем на руки.
– Вы в партере, Лидочка, — с коварным мефистофельским видом подмигнул он мне. — Самое лучшее место. Рядом со мной.
Я мысленно застонала.
В обед я кивнула Нине Матвеевне и показала глазами на выход. Та мгновенно сориентировалась и выскользнула следом.
Мы вышли на улицу.
— Ниночка Матвеевна, дорогая, — сказала я сходу, затащив ее из солнцепека в тенек, под березку, — я хочу вас отблагодарить за бананы.
— Да вы что! — всплеснула руками та, и от нее отчетливо потянуло запахом пота, — вы меня тоже выручили!
— Но все же! Все же! — решительно проявила настойчивость я. — Знаете, меня мама воспитывала так, что всегда нужно отблагодарить хорошего человека. Сама я бы очередь эту отстоять не успела.
— Да ну, пустое, — смутилась Нина Матвеевна и ее большая бородавка на носу аж побледнела от замешательства.
— Поэтому я вам предлагаю поменяться билетами на «Недоросля». У меня партер, самое лучшее место, — я достала свой билет и продемонстрировала ей, — А у вас — в первом ряду. Там плохо видно, смотреть этого «Недоросля» вам придется, задрав голову, и все равно вы будет видеть перед собой или затылок дирижера, или подтанцовку, да и неинтересно их грязные подошвы вблизи рассматривать.
Нина Матвеевна вздохнула, и ее крупные коралловые бусики звякнули в такт, а я с видом змия-искусителя продолжила:
— Я же знаю, что вы очень большой меломан и театрал, и внимательно относитесь к таким вот постановкам, поэтому считаю, что именно так будет правильно и справедливо.
Нина Матвеевна зарделась, похвала ей явно понравилась и крыть было нечем.
— Но вы-то сами как? — вяло попыталась восстановить справедливость она, правда неубедительно.
