Но примерно за три месяца (а может, чуть больше) до гибели Ротёмкина между ними опять произошел крупный скандал. Крику в кабинете было столько, что Елизавета плотно прикрыла дверь приемной, чтобы никто не входил, потому что через дверь кабинета неплохо было слышно. Буйствовал Ротёмкин, обвиняя Ингу в измене и называя ее шлюхой. Дословно Елизавета всего не слышала, потому что голоса то взрывались, то затихали, но уловила, что Ротёмкин упрекал ее в связи с Флебниковым. После этого между ними произошел разрыв. Ротёмкин приказал секретарю не впускать Ингу к нему в кабинет. Но разве ее не впустишь? Дверь перед нею закроешь — она через окно влезет, окно заколотишь — через стену пройдет. Это она с виду такая неприступная и надменная, а к мужикам тропинки хорошо умеет протаптывать. И Ротёмкин быстро сдался — опять потянулась прежняя история. Однако после этого он начал искать покупателя на свой бизнес. Секретарю приходилось то одну бумажку напечатать, то другую подготовить, то с тем, то с этим связать. А когда начались переговоры с Корозовым, она сообразила, что это, вероятно, новый будущий владелец. За полмесяца до гибели Ротёмкина в кабинете опять учинился скандал с Ингой, и опять Елизавета четко слышала фамилию Флебникова. После этого Инга больше не появлялась, а Ротёмкин как-то даже повеселел. Особенно оживил его последний приезд Корозова. Проводив Глеба, Ротёмкин задержался в приемной, довольно потер руки и сказал, что в воздухе появился кислород. Сказал так, как будто до этого он и понятия не имел, что такое кислород. Закончила рассказ девушка неожиданно. Вдруг сразу умолкла, и взгляд ее замер поверх головы Исая. Она во все глаза смотрела на двери в кафе. Исай тоже обернулся, спросил:
— Ты кого-то увидала?
Из кафе выходили одни посетители и входили другие. Лица за столами периодически менялись. Не менялись только улыбки на лицах официанток. Они всех встречали так, будто готовы были обнять и усадить на самые почетные места. Новый посетитель — в джинсах, серой рубахе, черной бейсболке с надвинутым на лоб козырьком — шустро от двери прошмыгнул к свободному столу, уселся за него. Это был Коршун. Не успел он еще взять в руки меню, как возле возникла официантка. Заметив, что при виде него красные щеки Елизаветы стали ярко-пунцовыми, Исай насторожился. Коршун сел спиной к ним. А девушка искоса снова посмотрела в его сторону. Опустила глаза, неровно задышала. Затем испуганными глазами показала на него Исаю. Пригнулась и шепнула, что он был у Ротёмкина незадолго до гибели последнего. Положила дрожащую ладонь на руку Исая. Ее пальцы вцепились в его кисть, побелели. Наблюдая краем глаза за Коршуном, Исай видел спину и затылок. И вдруг тот повернул голову к официантке, Исай четко рассмотрел профиль и нос с горбинкой. Начальника охраны словно ударило током — он вспомнил описание Коршуна, которое давала Инга. Все совпадало. Какая-то волна подняла Исая со стула, а Елизавета ошеломленно расширила глаза. Она словно догадывалась, что он хочет сделать, и попыталась удержать на месте, сжимая ему руку. Но Исай свободной рукой крепко взял ее пальцы, оторвал от кисти, положил на столешницу и погладил сверху, успокаивая. А сам, отодвинув стул ногой, шагнул к столу Коршуна. Остановился у него за спиной, оперся локтями на спинку стула и нагнулся к его уху:
