Пока водитель менял колесо, Глеб с Ольгой в сопровождении охранника неторопливо прохаживались по тротуару неподалеку от машины. Люди мелькали, не останавливая на них взглядов, а если и смотрели, то вряд ли запоминали. Точно так же и Ольга с Глебом вскользь мимоходом проводили глазами по встречным и бегло чиркали по спинам обгонявших. Дорога жила автомобильным шумом, который покорно впитывали в себя высокие дома по ее сторонам. Солнце висело высоко. Тени от деревьев, растущих вдоль тротуара, едва касались тротуарной плитки, и укрыться от солнца можно было только сойдя с тротуара под ветви. Погода замечательная, но всякий прохожий по-своему воспринимал ее. Людям вообще свойственно судить обо всем по расположению духа. Безобразное настроение вызывает отторжение всего хорошего, а прекрасное — плохое воспринимает как дар божий. Все относительно. И даже в безусловном добре или зле пытаются найти серые краски. Впрочем, люди не хотят помнить добро, сделанное им другими, потому что не хотят никому быть обязанными. Но вот зло, сделанное когда-то, редко забывается.
— Кто такая Инга? — спрашивал Глеб Ольгу, державшую его под руку. — Кому и чем она могла насолить так, что ее ребенка выкрали из роддома? Я бы даже не назвал это похищением — это попросту грабеж средь бела дня! Как бы ты могла все это объяснить сейчас?
— У меня нет никакого объяснения, — озадаченно отвечала жена, пожимая плечами. — Инга спокойная, бесконфликтная, со всеми ладит. По крайней мере, у меня о ней такое впечатление. Мы с нею не подружки, но в хороших отношениях на работе. Да она со всеми в хороших отношениях. Не мы первые с тобой поехали поздравить ее с рождением ребенка — все в школе поздравляют. Просто не представляю, кому бы она могла не угодить.
— Случается, что детей воруют отцы, — заметил он раздумчиво. — Она замужем?
— Ну конечно. Живет с мужем. Зачем ему воровать собственного ребенка? — отозвалась Ольга.
— Кто у нее муж?
— Она говорила, что он водителем работает.
— Водителем? — приостановился Глеб. — Тогда ничего не понятно.
— Зачем тебе понимать? — спросила Ольга. — Ты же позвонил Аристарху. Он разберется.
В эту минуту от авто окликнул Никола, положив простреленное колесо в багажник:
— Все готово, Глеб! Можно ехать!
Обхватив жену за плечи, Глеб повел ее к машине. Только сели в салон, как раздался звонок Акламина. Тот был уже в больнице и попросил Корозовых вернуться. Они вернулись. К этому времени Аристарх переговорил с врачом и медсестрами, которые стали свидетелями похищения младенца из палаты. Но вот с посетителями, при которых все произошло, получилась осечка. То ли от перенесенного страха, то ли от нежелания быть свидетелями никто не запомнил внешности парня, с которого Ольга сорвала маску. Пожимали плечами и крутили головами. Впрочем, точно так же все это можно было отнести на быстроту происшествия. Секунды. Не ухватили глазами, не смотрели на него, не поняли. Удивляться нечему. С пистолета, который потерял похититель, не имело никакого смысла снимать отпечатки пальцев, потому что тот уже побывал в руках расторопной женщины-посетительницы, а затем та сунула его врачу, чтобы передали в полицию. Короче говоря, отпечатки были стерты одним махом. Оставалось лишь проверить, не засвечено ли оружие где-нибудь раньше. Отпустив свидетелей, Аристарх ждал Корозовых в холле больницы. Оставшиеся посетители притихли, поглядывая на оперов. Акламин в легком летнем костюме и два оперативника сидели на диване. Увидав входивших Корозовых, Аристарх поднялся навстречу, протянул руку Глебу. Затем пожал ладонь Ольге и вопросительно глянул в ее красивые с дымчатым оттенком глаза.
