Именно Раймон попросил ее ежедневно заниматься улучшением дикции с карандашом или пробкой, зажатыми между зубами. Иву она велела делать то же самое в качестве домашнего задания.
— Всегда нужно начинать с самых простых вещей и не сдаваться, — объяснила она. — Иначе ты никогда не перестанешь тянуть гласные в каждом слове.
По его реакции она видела, что он ей не поверил. Так же, как в свое время она не поверила Раймону. Но Ив не стал с ней спорить. После того как он ушел, она взяла карандаш, которым он пользовался во время урока, и прижалась к нему губами. Но во рту остался только лишь вкус дерева и графитового стержня. С отвращением Эдит выбросила карандаш в мусорное ведро.
Конечно, Ив не мог изменить свою дикцию так быстро, как того требовала Эдит. Ведь оставалось всего десять дней до премьеры в «Мулен Руж». Но он очень старался и стал петь намного лучше. Его марсельский говор пропадал во время пения, но сразу же возвращался в речи. Кроме того, он не успел бы освоить свежий репертуар за такое короткое время, даже если бы Эдит предоставила в его распоряжение тексты новых песен.
Ей пришлось довольствоваться тем, что было доступно именно в этот момент: тембром его голоса и предыдущей программой. Однако это не означало, что она отказалась от плана максимально использовать талант Ива, несмотря на ограниченное время.
— Ты слишком много жестикулируешь, — такими словами она прервала его пение.
Он стоял посреди комнаты, а она медленно ходила вокруг него. Из-за отсутствия пианино он пел а капелла.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он удивленно.
— Если ты позволяешь своим рукам двигаться так высоко и так далеко от тела, рано или поздно тебе придется опускать их обратно. Понимаешь, это выглядит не очень красиво, — попытавшись скопировать его драматический жест, она замахала руками и стала похожа на циркового клоуна, виденного ею в детстве.
Эта насмешка, да еще и в виде пародии, казалось, очень разозлила его. Окаменев, он смотрел на нее сверху вниз. На его лбу выступила испарина.
— Спой припев еще раз и не шевелись, просто стой там, где стоишь, — продолжила она. Свое требование она подкрепила тем, что встала на цыпочки и крепко обняла его. Со стороны казалось, что он — маленький ребенок, которого она хочет удержать от баловства, а не взрослый мужчина, к тому же на сорок сантиметров выше нее. В следующий момент она поняла, каким страстным был ее жест. Она почувствовала тепло тела Ива, ощутила мужской запах. То, что должно было стать уроком сценического мастерства, стремительно превращалось в любовную сцену. Она на мгновение прикрыла глаза, а когда снова открыла их, ее веки предательски дрогнули.
