Она застыла, словно пораженная молнией. Эдит смотрела на певца, который теперь расстегнул вторую пуговицу на рубашке и закатал рукава. Стали видны загорелые жилистые предплечья, и Эдит спросила себя, действительно ли темные волоски на его руках такие мягкие, какими кажутся отсюда, с ее места.
Он подал знак аккомпаниатору, тот начал играть задорный шансон, которого Эдит не знала. Но текст был довольно забавным, речь шла о велосипеде, и Ив Монтан умудрился очень характерно изобразить поездку на нем. Хотя представился скорее Марсель, чем Париж. Пианист исполнил короткий проигрыш, в то время как Ив Монтан еще раз стал пролистывать ноты.
Затаив дыхание, Эдит ждала следующей песни. В конце концов он запел «В метро» — шансон, ставший известным благодаря Роже Данну. На губах Эдит расцвела улыбка. Четверть часа назад она была бы рассержена тем, что этот подражатель пытается сделать себе имя при помощи чужого репертуара. Теперь же благодаря тому, что она слышала ранее, ее это скорее позабавило.
Мелодия, казалось, воскрешала сам дух вальса былых времен. Эдит невольно стала опасаться, что ритм вальса подвигнет Ива Монтана на то, чтобы начать пританцовывать. Но в отличие от того раза, когда он изображал ковбоя, он стоял спокойно, доверяя только своему голосу. Он умел петь. Это не вызывало сомнений. И он это знал. Эдит удивлялась, почему он не продемонстрировал талант и уверенность в себе на сцене АВС. Ну да, ему еще не хватало каких-то штрихов, но при должном руководстве этот италофранцуз мог стать хорошим артистом, тут она не сомневалась.
Захваченная его энергией, которая, казалось, тянулась к ней через ряды кресел, Эдит вскочила. Она не обращала внимания на установившееся в зале молчание. Гулко топая, она направилась к сцене.
Пианист прекратил игру еще до того, как Ив Монтан замолчал. Тот пропел еще несколько тактов а капелла, прежде чем остановился и возмущенно крикнул в темный зрительный зал:
— Какого черта вы мешаете репетиции?
— Достаточно. — Она шагнула в свет прожектора, который бросал узкую полоску света через оркестровую яму на паркет. — Я уже все слышала!
— О, мадам Пиаф! — Голос Монтана звучал удивленно и не особенно радостно. Неуклюже певец шагнул к краю сцены, однако не стал наклоняться к Эдит. — Но я еще не закончил!
Теперь ей пришлось задирать голову, но видела она не выше колен Монтана. Она отметила про себя, что его ботинкам не помешали бы новые подметки. От этой мысли какое-то смутное чувство шевельнулось в ней. Потом ей вспомнились слова Анри, что Иву Монтану двадцать три года — всего на несколько лет меньше, чей ей. Его манера говорить наводила Эдит на мысль, что он выходец из того же социального слоя, что и она. Хотя обычно она не обращала внимания, если кто-то называл ее мадам, но в этот раз поправила:
