Ив Монтан стоял рядом с роялем, в луче света от единственного прожектора. Он склонил голову над стопкой бумаг, которые, вероятно, были нотами и текстом. Пока аккомпаниатор разминал пальцы, певец, казалось, что-то искал, тем самым давая тайной зрительнице возможность оценить его внешний вид, не отвлекаясь на голос или движения.
Он оказался удивительно высок для южанина, почти метр девяносто, и, как она только сейчас заметила, очень хорошо выглядел. На нем были черные брюки и белая рубашка с расстегнутым воротником. Его небрежные жесты понравились Эдит намного больше, чем те фальшивые позы, которые он принимал в АВС. Она обнаружила, что он смотрится на сцене не так уж плохо, когда стоит на месте и движутся лишь его худые руки, а он обходится без танцевальных па, ковбойской шляпы и клетчатого пиджака.
Приходилось признать, что он вовсе не выглядит смешным, а оказался чертовски привлекательным парнем. Пораженная и одновременно обрадованная этим открытием, Эдит откинулась на спинку кресла.
Ее сиденье тихо скрипнуло, но звук не был услышан из-за разговора, который велся на сцене.
До Эдит донеслись слова Ива Монтана: «Пиаф хочет испытать меня». Его тон демонстрировал, что он вовсе не рад этому. Затем певец выпрямился, подал пианисту ноты и добавил: «Ну что ж, тогда давайте покажем ей, что я умею. К ее приходу нам следует немного разогреться».
Его манера говорить напомнила Эдит о юности на площади Пигаль. «Это язык марсельских улиц», — подумала она. Она слышала подобную мелодику речи, с протяжными гласными, у моряков с юга, оказавшихся в Париже в увольнении и ищущих, где бы поразвлечься. Странно, что в АВС она не замечала этого особого звучания.
Пианист начал с проигрыша, который Эдит сразу узнала. Это был шансон «Что остается от нашей любви?» Шарля Трене. В первый момент ее разозлило, что молодой певец снова пытается кого-то копировать. Но потом ей пришло в голову, что в силу возраста он, по-видимому, еще не имеет собственных вещей для исполнения. По крайней мере, это была более удачная и более французская песня, чем глупые шлягеры, которые демонстрировали его преклонение перед американцами.
Вскоре она осознала, что это исполнение не имело ничего общего с неудачным выступлением на вечере в АВС. Ив Монтан рассказывал в песне о человеке, который сидит перед домом у погасшего костра и вспоминает о любовных переживаниях своей юности. Его голос звучал глубоко, очень мужественно, мощно, но в то же время меланхолично и тоскливо. Рядом с роялем в слабом свете прожектора стоял молодой человек, сумевший заполнить огромную сцену своим присутствием, от которого захватывало дух. От него исходило сияние, оно казалось превращавшимся в море пламени, устремляющегося через темный пустой зал прямо к Эдит. Когда он запел про украденные поцелуи, тембр его голоса стал, как ей показалось, невероятно эротичным.
