Лиам ответил прямо:
— Тебя убьют еще до того, как ты увидишь семью. И не только тебя, но и всех, кто попытается им помешать. Полицию, агентов ФБР, кого угодно. У людей нет шансов против хорошо тренированных оборотней.
— Тогда что мне делать? Я ведь не могу слиться с толпой, — он должен это понимать. В конце концов, он сам меньше часа назад заметил, что никто не может забыть мое странное лицо.
— У меня есть план.
— Поделишься?
Лиам критично осмотрел комнату.
— Нет.
Глава 4
Пока я лезла через узенькое, едва ли шире моих бедер, окошко в туалете, я продолжала обзывать Лиама последними словами. «Просто вылезай через окно в сортире, — мысленно пародировала я его голос. — Только не шуми сильно и не порежься об металл. Кто-нибудь может заметить кровь. А, прости, ты думала, меня волнует твое состояние? Прости, нет. Мне плевать, если ты порежешься ржавым металлом, вот только последующая инфекция может замедлить нас, пока мы аккуратно воплощаем в жизнь этот продуманный план, который я тебе не расскажу, потому что ты настолько ниже моего достоинства, что я даже не утруждаюсь».
Если я не перекушу ему шею своими человеческими зубами, мы ведь будем в расчете за то, что он спас мне жизнь?
В тот день мы поехали в Денвер, так как за Лиамом могла все еще следить полиция. Или, точнее говоря, Лиам ехал в Денвер. Мне пришлось всю поездку корячиться на заднем сиденье. Мои ноги ныли от пребывания в согнутом положении, и у меня начиналась клаустрофобия от сидения на полу машины, но все же это лучше идеи Лиама. Он предложил мне ехать в багажнике.
Мотель в Денвере был немножко лучше предыдущего, но моя семья все равно и не подумала бы остановиться в таком во время отпуска. По крайней мере, я смогла войти через дверь, а не пролезать через малюсенькое окошко или вентиляционную шахту.
Я должна была догадаться, что что-то пошло не так, когда Лиам оставил вещи в машине и сказал, что у него есть еще дела. За последние две недели он оставлял меня одну лишь в те моменты, когда я ходила в туалет. Просидев в номере денверского отеля четыре часа, я наконец-то приняла тот факт, что он не вернется.
— Я его не виню, — сказала я дикторше на экране. Хоть это и плохая идея, после ухода Лиама я постоянно переключала каналы и смотрела выдуманную историю своего исчезновения. Мои родители отказались комментировать происходящее, и телеканал FOX посчитал это подозрительным. Сведения о состоянии Чарли не раскрывались общественности, и это вызвало возмущение у ребят с канала CNN. А репортаж канала MSNBC я вообще отказалась смотреть, когда осознала, что они используют мою школьную фотографию из старших классов — пожалуй, самое неудачное фото за всю мою жизнь. — Он мне ничего не должен. Это я ему должна по гроб жизни. Хотя бы он отвез меня в безопасное место, из которого у меня есть шанс убежать подальше.
