Понятно, что мафия или власть не являлись проблемой. Один бросок в пространстве оставлял их с носом. Но гоблинам такой фортель не помеха, а именно их внимания я желал избежать прежде всего.
Перебирая в уме давешний разговор в Пскове, я скоро нашёл зацепку. Гоблин всё–таки проболтался. Он вычислил меня по подносу с едой. Не знаю, как это у них работает, но появление пайки является, по–видимому, ключевым моментом. А появляется она хоть и в определённое время, но только тогда, когда я хочу есть. Из чего следует, что меня выдаёт голод. Нет голода, нет и локализации.
Чипсы ещё не изобретены, а картофель пока кушают только дворцовые гурманы как заморское лакомство. К тому же сухарики куда проще. Их я и приготовил. Нарезал хлеб широкими кусками, натирал чесноком, обсыпал солью, затем вновь нарезал уже мелкими кубиками и высушивал на печи. Кроме того, я закупил воблы и настрогал вкусных мясистых спинок. Припасы рассыпал по холщовым мешочкам и отправился в путь, почувствовав спиной облегчённое благословение Брагина.
Глава седьмая. Караван
Великая, Волга, Сура, Ангара, теперь Лена. С тех пор как меня подхватило течение неизвестной североамериканской реки, водные потоки стали основной движущей силой. Впрочем, таковой они являлись и для всех остальных людей. Реки связали воедино Русь, они же позволили предкам перешагнуть за Урал и покорить огромные пространства Сибири.
От Жигаловской пристани до Якутска путешествие не обещало особых сюрпризов. Давно разведанный речной путь был сродни федеральному шоссе. При той существенной оговорке, что здесь считалось в порядке вещей не повстречать ни единого человека на протяжении доброй тысячи вёрст, а на протяжении злой тысячи столкнуться со смертью в любом из её обличий человеческих, звериных или стихийных. Но ведь на то он и порядок вещей, чтоб не застать врасплох.
Неделю за неделей по обоим берегам Лены тянулась тайга. Населённые пункты встречались здесь едва ли чаще чем в Антарктиде. Горы время от времени пытались сдавить реку, но всякий раз отступали перед её напором. Могучий поток отыгрывался на берегах помягче, послабее, смывая подчас целые рощи. Я смотрел равнодушно как на ярость стихии, так и на величественный покой горных хребтов. Красоты дикой природы давно сидели в печёнках.
Мои спутники – братья Полосухины – менялись у кормового весла, изредка ругались со сплавщиками, я же считался на барке гостем и был представлен сам себе. Сперва неспешное путешествие показалось даже приятным. Я любовался пейзажами, беседовал с попутчиками, по крохам собирая сведения о местных делах, нравах и размышлял.
