Одна из заповедей правозащитников: не лгать!
Для Ларисы Богораз было важно не лгать никогда и никому. Даже в КГБ. Это не значит, что она на допросах рассказывала правду о себе и других, вовсе нет. Но она предпочитала лучше вообще ничего не говорить, чем говорить неправду даже как бы в интересах дела. Нет дела, в интересах которого позволительно было бы, с ее точки зрения, опуститься до лжи.
В ТРИДЦАТЬ ШЕСТОМ ГОДУ у Ларисы Богораз арестовали отца, Иосифа Ароновича Богораза, ученого-экономиста. Ларисе было тогда семь лет. Встретились они с отцом только в пятьдесят седьмом году, после реабилитации. До самой смерти Иосифа Ароновича в восемьдесят пятом году их связывала нежнейшая дружба.
"Мне мой папа рассказывал, что когда он оказался в Воркуте, то встретился с человеком, который на него донес. Донос ему показали еще во время следствия, и он тогда думал, господи, дожить бы до того момента, чтоб встретить этого человека, уж я бы его... и вот идет по зоне, а навстречу ему бежит тот человек и кричит радостно: "Земляк!"... отец не смог ему ничего сказать. Он увидел человека в таком же положении, как и он. И пожалел его".
"В прошлом году правозащитник, народный депутат РСФСР Сергей Ковалев ездил в Чистополь, в тюрьму, где совсем недавно сидел, с комиссией Верховного Совета. Он позвонил мне оттуда, из Чистополя. И сказал: знаешь, а эти люди, надзиратели, они очень разные, и степень их вины разная. Он и прежде это знал, но еще раз убедился, вернувшись туда с комиссией".
"Моя мачеха (она тоже была репрессирована) принадлежала к старинному дворянскому роду Олсуфьевых. Ей было четырнадцать лет, когда началась революция. Но она помнила, знала всю историю своей семьи, своего рода. Эта история потом стала и частью истории моей жизни.
Мою мачеху звали Ольга Григорьевна. Ее литературный псевдоним - Алла Зимина. После лагеря она стала поэтессой. Написала много стихов и песен. Исполняла их под гитару. Когда я была на открытии памятника - камня из Соловков, я подумала, что многие песни Ольги Григорьевны были бы уместны там. Например: "Закрытый от мира нахмуренный рудник, не ты ли учил нас романтике буден, чтоб сердце отдали не злобе и мести, а дружбе высокой и рыцарской чести".
Человек с лицом и голосом перестает быть человеком толпы.
В толпе всякий - часть. Фрагмент. И только личность - не часть. Личность - не часть толпы, общества, мира. Личность - целое. Не минимум максимум.
Только личность обладает "мужеством невозможного".
