Далее меня познакомили с медвежонком в розовом платье.
— Это Эмили.
— Они что, из какого-то мультика, что ли? — уточнила я, отчаянно пытаясь понять этого мальчика.
— Нет. Они только для меня.
— А что ты с ними делаешь?
— Выстраиваю их в линию.
— И все? Просто выстраиваешь их?
— А потом выбираю лучшего.
Когда мне было шесть, на деньги, подаренные мне на день рождения, я купила на гаражной распродаже огромную коробку с солдатиками и разными коллекционными фигурками для мальчиков. Барби были слишком дорогие, так что я играла с мускулистыми солдатами в камуфляжных костюмах и нарисованной растительностью на лицах. Я представляла их жителями моего города и устраивала сценки из воображаемой жизни, о которой мечтала. Мою роль играла фигурка Фонзи из «Счастливых дней»[4], пластиковые руки которого вечно держали большие пальцы поднятыми вверх, показывая, что все отлично. А мамой был бородатый мужик с шикарными мускулами, одетый в джинсовую жилетку и шорты.
Как-то я играла у себя в комнате, и кукла-мама сказала:
— Лил, у мэра пропала кошка.
А кукла-я ответила:
— Идем, мам! Детективное агентство Брейкеров берется за дело!
И тут раздался голос моей настоящей мамы:
— Что ты делаешь?
Я подняла голову: мама стояла в дверях, уставившись на меня.
— У мэра пропала кошка, — смутившись, сказала я.
— Это, типа, ты? — спросила мама, указывая на Фонзи.
Я кивнула.
— А это я? — Она махнула в сторону Большого Джоша[5].
Я снова кивнула, но заподозрила, что сделала что-то не то.
Мама как-то странно посмотрела на меня. Сейчас мне кажется, что именно тогда она осознала, что я — не она и что я для нее загадка и, скорее всего, останусь ею навсегда. Я видела странный блеск в ее глазах. Она сказала несколько ошеломленно:
— Господи, Лил, что у тебя в голове?
И ушла. А я почувствовала себя каким-то уродом, хотя все дети делают то же самое — фантазируют. Только вот маме фантазии были ни к чему. Мне кажется, она считала их слабостью. И тогда я поняла, что мое воображение — единственное, что как-то примиряло меня с жизнью, — нужно скрывать от окружающего мира. Но то, что держишь взаперти, под замком, очень сложно призвать на помощь, если вдруг появится необходимость.
Так что, наверное, я в каком-то смысле понимала Тимоти. А может, просто ему завидовала.
— Можно я тоже поиграю? — спросила я.
Тимоти кивнул и вытащил еще двенадцать плюшевых зверей, выстраивая их в ряд на полу.
— Значит, надо просто выбрать лучшего?
— Лучшего из всех, — подтвердил он.
