Я осталась за столом, хотя Мэдисон с сыном уже ушли. Я заметила, что она съела совсем мало творога, и притянула тарелку к себе. Как только я съела первую ложку, Мэри появилась снова — думаю, телепортировалась — и наполнила мою чашку свежим кофе.
— Я могла бы вам что-нибудь приготовить, — заметила она. — Стоило только попросить.
— А, ну да, я просто подумала, что могу и это доесть. Не хочу, знаете, чтобы еда пропадала.
— Объедки, — бросила Мэри.
Я не могла понять, сочувствует она мне или смеется надо мной. Обычно в таких случаях, если я сомневалась, склонялась ко второму варианту. Но врезать ей я не могла — пока непонятно, насколько Мэри важна для всей этой операции. А потом я сделала глоток кофе и расслабилась. «Вот что такое роскошь, — подумала я. — Не смей это продолбать из-за драки с прислугой, а то изгонят из рая».
— Можно мне сэндвич с беконом? — попросила я Мэри.
Та кивнула и непринужденно склонилась надо мной, забирая тарелку с творогом и черникой.
Я взяла кофе и последовала за поварихой в кухню.
— Я принесу, — сказала она, оглядываясь через плечо.
— Я с вами. Не хочется сидеть одной.
Мэри открыла холодильник размером с автомобиль и вынула огромную пачку бекона. Бросила на сковороду полосок сто — наверное, с килограмм. Даже не глядя на меня, отрезала два куска свежего хлеба и опустила в тостер, который выглядел одновременно и винтажным, и футуристическим.
— Вы давно работаете на Мэдисон? — спросила я.
Она не ответила, пока не выскочили тосты.
— Я работаю на Джаспера Робертса одиннадцать лет.
— Вам нравится?
— Нравится ли мне работа? — Мэри нахмурилась и напряглась, и я понимала почему. Каждый раз, когда в супермаркет нанимали нового оболтуса, я должна была поскорее оценить, сколько лишней работы мне нужно проделать, чтобы компенсировать все его промахи, сколько его косяков затронет меня. Но я завоюю доверие Мэри. Мои косяки останутся только моими. Ей ничего не грозило.
— В смысле, тут как, нормально?
— Работа как работа. Нормально. Сенатор Робертс вполне приличный мужчина. — Мэри опустила бекон на бумажное полотенце, чтобы оно впитало жир. — Чем-нибудь намазать хлеб? Или так оставить?
— Можно майонез?
Когда сэндвич был готов, Мэри положила его на тарелку, которую не стыдясь можно было бы поставить на свадебный стол. Казалось, тарелка разобьется, если на нее дохнуть.
— Я поем тут, у стойки? — спросила я.
Мэри пожала плечами. Ну и естественно, естественно, это был лучший сэндвич, который я когда-либо ела. Сначала я подумала, что это потому, что его приготовил кто-то другой, но мама время от времени готовила мне жалкие сэндвичи, так что, может, дело было в атмосфере. Я попыталась унять поток мыслей.
