Это был совершенно новый, небывалый человек в моей жизни. Из какого-то нового мира.
Масштабов его личности я тогда еще не чувствовала. Просто хотелось быть около него, слушать его, помогать ему.
У меня часто бывали две задушевные подруги. Они встречались с Николаем, беседовали с ним.
Как-то он сказал мне:
— Хочешь, я расскажу тебе о твоих подругах и об их дальнейшей жизни?
— А ну-ка интересно, говори, — попросила я.
И вот он подробно рассказал о каждой, об их интересах. Закончил так:
— Оксана очень скоро выйдет замуж, а Татьяна или поздно, или совсем не выйдет.
Тогда меня поразило, как точно он дал им характеристики. И жизнь их сложилась именно так, как говорил Николай.
В тот период у меня был друг. Я считала, что выйду за него замуж, но оттягивала решение, стеснялась сказать об этом родным, ибо все считали меня ненавистницей мужского пола, и вдруг… такое сообщение. Надо было набраться храбрости.
С приездом Николая я отложила на время этот вопрос, решила дождаться его отъезда. Он много трунил надо мной, и я не хотела, чтобы еще и на эту тему мне от него доставалось.
Как-то вечером я была в театре со своим другом. После спектакля он проводил меня. Мы немного постояли на улице возле дома и разошлись.
У нас все спали. Я тихонько прошла в комнату, боясь разбудить Николая. Вдруг он спросил меня:
— Ну как живет твой приятель? — И назвал его по имени. — Почему ты не познакомишь меня с ним? Когда ваша свадьба?
Я была поражена. Откуда он узнал его имя? Откуда ему известно о предполагаемой свадьбе? Ведь никто в доме ничего не ведает!
Долго я допытывалась об этом у Николая. Наконец он сказал смеясь:
— Эх вы, конспираторы. Я не спал, ждал тебя. Слышал, как вы подошли к дому, и даже слышал ваш разговор. Вот тогда и узнал все.
Мне оставалось только удивляться его слуху. Ведь он лежал в доме с кирпичными стенами. Окна были закрыты ставнями. И он все слышал!
С появлением у нас Николая Островского круг моих интересов сразу расширился; именно Островский стал для меня источником всего того нового, что вошло тогда в мою судьбу. Что же до его жизни, то она была всецело подчинена одной цели — борьбе за новое общество, за торжество идеалов коммунизма. Это чувствовалось каждую секунду, в каждом разговоре, буквально в каждой реплике.
— Новое общество нуждается не в холодных наблюдателях и даже не в сочувствующих «болельщиках», а в горячих и прямых участниках великой стройки! Нужно, — говорил он, — не быть пассивными свидетелями того, как растет дворец человеческого счастья, и не нужно надеяться, что вы сможете как-нибудь бочком проскользнуть в готовое здание только потому, что вы живете в эпоху, когда произошла великая революция. Пусть не вы ее сделали — вы этого и не могли, это сделали для вас старшие товарищи, но у вас свои задачи — задачи больших будней! Пусть же ваши руки будут по локоть измазаны цементом, иначе в доме, построенном не вашими руками, вам будем и холодно и стыдно.
