А вот другие районы. «Стандарт» — поселок с красивыми стандартными одноэтажными домами, заселенный интеллигенцией. «Чеховка» — жители этого поселка, выходцы из Чехии, имели приусадебные участки и занимались в основном сельским хозяйством. «Мефодиевка» — рабочий поселок в полутора километрах от моря. На ее территории находился вокзал и железнодорожные мастерские.
Мы жили в Мефодиевке. Отец мой, Порфирий Кириллович Мацюк, работал плотником на пристани. Я училась на курсах кройки и шитья и подрабатывала в швейной мастерской. Жили мы в небольшом кирпичном домике. Стоял наш дом на углу Шоссейной улицы и Кольцовского переулка. В переулок выходили ворота и калитка со звонковым кольцом. Забор был в рост человека. Вдоль забора со стороны двора — кусты желтой акации, ее ветки свешивались в переулок.
Главная улица Мефодиевки — Шоссейная — была вымощена булыжником, тротуар выложен каменными плитами. Вдоль домов по краю тротуара шла сплошная стена белой акации. На Шоссейную улицу выходил небольшой забор с калиткой. Во дворе — четыре огромных дерева белой акации и большой развесистый дуб, как бы живая беседка. Под деревьями — сбитый из досок обеденный стол и четыре скамейки. Рядом фруктовые деревья, зелень, цветы. В углу садика, под развесистой вишней — скамейка. Этот уголок и полюбил Николай. Часто проводил здесь время за книгой.
Никто из нас не знал, что в этом-то небольшом кирпичном домике болезнь навсегда свалит Николая в постель.
Наша квартира состояла из двух комнат и кухни, служившей одновременно и столовой для всех нас, и спальней для моего брата Володи. Кроме того, была еще полутемная комната, нежилая.
В одной из жилых комнат жили отец с матерью, в другой — мы с сестрой; но за год до приезда Николая Леля вышла замуж и переселилась с мужем в нежилую комнату, смежную с моей. Наши комнаты сообщались узенькой дверью.
Перед приездом Николая мы долго думали над тем, куда его поместить, где поставить кровать, чтобы ему было спокойнее. Было решено отгородить шкафом в моей комнате угол. Так и сделали.
За несколько минут до прихода мамы, Лели, Розы и Николая с пристани я ушла из дому. Застеснялась.
Выходя во двор, я слышала, как по моему адресу ворчал отец.
Вернулась в половине девятого вечера. Все сидели в кухне за обеденным столом. Начищенный медный самовар приветливо шумел и пускал в потолок тонкую струю пара. Пользуясь тем, что все заняты гостем, я попыталась незаметно пройти в свою комнату, но Леля, встретив меня в коридоре, почти насильно втолкнула в кухню.
