Забили барабаны, и польские отряды двинулись вперед. Первые шеренги окутались дымками выстрелов, и тотчас заговорила артиллерия: весь план пруссаков как раз и строился на огневой мощи. Ядра взрывали землю, люди падали, но ряды смыкались, движение не прекращалось.
Трубач подал сигнал к атаке; из-за артиллерийских позиций вылетела прусская конница генерала Фаврата. Фридрих-Вильгельм приник к подзорной трубе. К его удивлению, крестьяне не побежали. Встав плечом к плечу, они махали своими косами, насаженными на древки, словно молотили хлеб на току. Кони взвивались на дыбы, всадников стаскивали вниз и добивали. Покалеченные лошади с ржанием и хрипом бились на земле в предсмертных судорогах; придавленные ими седоки извивались, тщетно пытаясь уцелеть… Кавалерия повернула назад, перестроилась, атаковала снова – и опять была вынуждена отступить. Отразив несколько атак, крестьяне с победным криком бросились вперед, на прусскую батарею. Двенадцать орудий плевались картечью; чугунные пули с визгом разлетались, пробивая черепа и груди, отрывая руки и ломая ноги. В надежде на то, что сила солому ломит, косиньеры с маниакальным упорством бежали навстречу смерти, которая равнодушно срезала их своей косой… В это время польские солдаты уже вступили в бой с семитысячным корпусом, который Игельстрём привёл сюда из-под Ловича. Барабаны и флейты задавали ритм; солдаты четко выполняли команды. Достаточно было одному из офицеров крикнуть: «За Варшаву!», – как из сотен глоток вырвался яростный рёв, заглушивший полковую музыку, и пехота ринулась в штыковую.
Игельстрём видел, как Костюшко скачет вдоль рядов своих солдат, побуждая идти вперёд. Двое из его спутников спешились и встали во главе отрядов, выхватив сабли. Вот один из них упал… Вот другого подхватили и понесли в тыл… Конь Костюшки вдруг подогнул задние ноги и завалился набок, всадник упал вместе с ним… Неужели? Игельстрём приник к окуляру. Если Костюшко убит, весь этот сброд сейчас разбежится, и… Нет, выбрался, живой. Стреляйте же в него, ну! Кто-то подъехал, заслонив Костюшко своим конем… Кто это? А, Сангушко… Помог ему взобраться на круп позади себя и увез… Заговоренный он, что ли?
Из-за холма с диким свистом выскочили донские казаки Денисова, пригнувшись к шеям своих низкорослых лошадей. Они вихрем налетели на польских улан, смяли их, обратили в бегство; замелькали шашки над головами канониров, прикрывавших их руками…
– От генерала Денисова с донесением!
