Костюшко родился в Литве, Ясинский – в Великой Польше, но оба учились в Варшавской Рыцарской школе, хоть и с разницей в полтора десятка лет. Костюшко потом приобретал военный опыт во Франции и применял его в американских колониях, на стороне борцов за независимость. Во время последней войны с Россией он командовал одной из трех польских дивизий, король наградил его орденом Virtuti militari… Но золотой крест этого ордена получил и Ясинский, ставший полковником и комендантом корпуса литовских инженеров в Вильне по протекции Петра Потоцкого. Правда, тщательно возведенные им вокруг Несвижа укрепления не пригодились – город сдали без боя… После того как король был вынужден примкнуть к Тарговицкой конфедерации, Костюшко уехал за границу, а Ясинский остался. Он собирался готовить на родине революцию, как во Франции, но из Парижа этого не сделать. Потому он и не стал подавать в отставку и настолько вошел в доверие к новым властям, что его назначили секретарем Войсковой комиссии Великого княжества Литовского.
В Литве у него не было родни, а круг знакомств ограничивался офицерским и масонским. Его сторонились, считали чужаком, не доверяли. Однако он продолжал посещать тайные собрания, где спорили, говорили дельные вещи и не очень, строили планы… Надо было действовать – осторожно, но действовать, действовать… Якуб знал, что Польша восстанет, а следом за ней восстанет и Литва. Главное – вместе, а для этого нужно установить связь с Варшавой.
В конце лета 1793 года, находясь по делам службы в Гродно, Ясинский познакомился с полковником Игнацием Дзялынским и генерал-майором Яном Цихоцким, комендантом варшавского гарнизона. Тогда же он узнал, что в Лейпциг отправлена делегация к Тадеушу Костюшке с просьбой взять на себя руководство будущим восстанием, которое должно было начаться в сентябре. Но Костюшко перенес восстание на весну следующего года: силами одних лишь регулярных войск победы не одержать, нужна поддержка всего народа, и только за шляхту он сражаться не станет. Это нравилось далеко не всем, но больше никто не решался взвалить на себя бремя диктаторской власти. Осень и зима прошли в лихорадочной деятельности, постоянном страхе перед предательством и арестами, а 17 марта в Вильну пришло известие о том, что первая великопольская кавалерийская бригада Мадалинского взбунтовалась и движется из Остроленки на Краков. Через два дня в Новогрудке, куда шляхта съехалась на контракты, полковник в отставке Кароль Моравский и бывший стражник великий литовский Игнаций Гелгуд прилюдно побили палками двух тарговичан, которые посылали Игельстрёму ложные доносы на своих земляков. Один из доносчиков сбежал в Несвиж к Тутолмину, другой искал защиты у командира русского отряда в самом Новогрудке. Началось! Ясинский написал стихотворное воззвание «К народу», призывая «погладить мечом» изменников и пособников врага. «Где народ сказал: хочу быть вольным, там он вольным стался!»
