Заночевать там оказалось большой ошибкой. Спать всё равно не пришлось: улицы оглашались женскими воплями и гортанными криками евреев, спешно покидавших город, а гостиницу, где остановились члены комиссии, осаждали беглецы из окрестных деревень и местечек, искавших защиты у «начальства». Паника достигла своего апогея, когда по мощеной площади, на которой стояла гостиница, зацокали подковы и раздалось удалое гиканье. Мы в ловушке!
– Псст! Васпан! – Огинский увидел, как почтмейстер Майснер делает ему какие-то знаки, и поскорее вышел из залы, где комиссары говорили все разом, не слушая друг друга.
Длинный узкий коридор, вонючая лестница со скользкими ступеньками, которые приходилось нащупывать ногой в темноте, выход на задний двор. «За мной идите, васпан. Тише, прошу вас». У калитки смазаны петли. «Осторожно! Пригнитесь». За забором человек держит в поводу коня. «Он вас выведет, васпан. С Богом!»
Все дороги уже перекрыты казаками. Молчаливый проводник вёл Огинского окольным путем. В кромешной тьме они пробирались через дремучий лес, но мужик видел, словно кошка. Когда они выбрались на дорогу, проводник, ни говоря ни слова, указал пальцем вперед. Вглядевшись, Огинский различил чернильные тени, застывшие на фоне темно-серого неба, – засада у моста на главной дороге. «Лошадь добрая, васпан, вывезет».
Конь действительно оказался хорош: Огинский одним духом проскакал верст двадцать, проскользнув мимо всех пикетов на дороге. Но только он остановился передохнуть, как на дороге показались казаки, посланные за ним в погоню. Небо уже светлело, времени на раздумья не было. Михал снова вскочил в седло и остановился только у Кобылки, в дюжине верст от Варшавы, где были выставлены польские сторожевые посты. Лошади требовался отдых, поэтому Огинский задержался там на два часа, а потом поехал шагом, изредка переходя на рысь. На заставе под Прагой он встретил знакомого офицера – бригадного генерала Лазницкого, который огорошил его новостью: наши войска разбиты под Мацеёвицами, Костюшко в плену у москалей, а Суворов идет на Варшаву. Остаток пути до своей квартиры Михал проделал, как в тумане. Как хорошо, что Изабелла уже добралась до Вены.
«Милостивый государь! Практически полный разгром польской армии, против которой я имел честь сражаться, пленение огромного количества солдат, офицеров, военачальников и даже верховного главнокомандующего и вождя революции 1794 года – таковы, государь, следствия событий 10 октября.
