* * *
Костюшко преклонил колено и поцеловал темный перстень на белой руке. Благословив его, папский нунций Лоренцо Литта брезгливо оглядел внутреннее убранство палатки главнокомандующего: два соломенных топчана, табурет, приставленный к дорожному сундуку, крышка которого служила письменным столом… Присесть негде, но разговор намечался недолгий. Прежде всего епископ спросил, на каком языке его превосходительство предпочитает вести беседу: на французском? Немецком? Латинском? Костюшко выбрал французский.
Он держался почтительно, хотя бледное, некрасивое лицо нунция внушало ему неприязнь. Недоверчивый взгляд, раздвоенный подбородок – признак двуличия… Гуго Коллонтай успел просветить Начальника на счет епископа Фиванского. Папа Пий VI отправил его в Речь Посполитую только в апреле нынешнего года, а до этого Литта был нунцием в России. Его младший брат Джулио, рыцарь Мальтийского ордена, тоже служит России – на море. Он был в несчастном для русских Роченсальмском сражении, проигранном по вине принца Нассау-Зигена, который сейчас находится при прусском короле. Наверняка Литта каким-то образом связан с Нассау…
Машинально поглаживая рукой распятие, висевшее поверх черной пелерины с красным кантом, папский нунций сразу перешел к сути дела. Его превосходительству, разумеется, известно о том, что епископу Скаршевскому грозит повешение. (Ну еще бы не известно! Сам король потрудился приехать в лагерь, чтобы заступиться за епископа.) Голос его превосходительства имеет решающее значение для уголовного военного суда, именно это и побудило Литту, посланника его святейшества, просить о личной встрече с главнокомандующим вооруженных сил. Не пристало польскому народу, верному Богу, подражать нечестивым французам в их разнузданной лютости! Уже два епископа приняли позорную смерть – Коссаковский девятого мая и Массальский двадцать восьмого июня. Не довольно ли? Неуважение к лицам духовного звания грозит пагубными последствиями, а безнаказанность за это преступление – и того горшими. Повинуйтесь пастырям, сказано в Писании, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать.
Закончив, Литта воззрился на Костюшку, ожидая ответа. Неожиданно для самого себя тот смешался, пробормотал что-то невнятное, извинился за свой плохой французский язык и лично проводил гостя до кареты, лишив его тем самым возможности сказать что-то еще, ведь на них смотрели сотни глаз. Лакей поднял подножку, кучер встряхнул вожжами, и карета заколыхалась по проселку в направлении Варшавы.
