— Слушай, а чем же ты питаешься на улице?
— У меня деньги есть.
— Которые воруешь?
— И что? — пожала плечами Бажена.
— За это посадить могут, — ляпнул я.
— А я несовершеннолетняя, понял?
Люська хмыкнула:
— Съел, Глеб? Она несовершеннолетняя.
— А еще, — продолжала Бажена, — в больших магазинах можно бесплатно жрачку брать.
— Как это?
— Ты чего, не знаешь? Заходишь в магазин, идешь в торговый зал и тыришь продукты. Сырки там всякие, булки, конфеты. Я знаешь как наесться могу? От пуза! Ни одна камера слежения меня не засечет. Хочешь, я тебя научу сырки глазированные тырить? Сначала заныкиваешь их в карман, отходишь подальше, делаешь вид, что…
— Помолчи, — Люська показала Бажене кулак.
— Отведи ее домой и возвращайся, — сказал я сестре. — Я кое-что нарыл в Инете.
— Домой не пойду, — замотала головой Бажена. — Я была там три дня назад, мать пьяная поколотила меня и сотку забрала. Ворюга!
— А сама откуда сотку взяла?
— У старика из кармана вытащила.
— Неужели тебе нравится такая жизнь?
— Прикольно, — последовал ответ.
Люська позвала меня в коридор, и едва мы подошли к входной двери, выпалила:
— Глеб, я хочу, чтобы Бажена осталась у нас. Ей надо помочь, пусть поживет, мне кажется, я смогу ее перевоспитать.
— Не смеши меня, ее уже засосала улица, Бажену не перевоспитаешь.
— Я хочу попробовать.
— Не переоценивай себя.
— Глеб, пожалуйста, — Люська скорчила такую жалостливую гримасу, что я пожал плечами:
— Как хочешь, но учти, ты привела в дом воровку. И если вдруг…
— Не каркай!
— Все будет на твоей совести, — сказал я, вернувшись к себе.
Вскоре из кухни послышался довольный голос Бажены:
— И че, я смогу спать на настоящей кровати? И телевизор можно смотреть? И вечером будем жрать ужин?
Я снова уткнулся в ноутбук, просидел за столом до глубокой ночи, слыша краем уха голоса Алиски, Димона, Люськины вопли и еще чей-то тоненький голосок… Ах да, теперь у нас живёт Бажена.
Не успев как следует об этом подумать, я углубился в чтение очередной электронной страницы, временами внимательно вглядываясь в цветные и черно-белые фотографии.
Вскоре голоса стихли, я посмотрел на часы. Три ночи. Жесть! Голова гудит, глаза слипаются, и даже скакавшие всего несколько минут назад шальные мысли стали вялыми и малоподвижными.
Рухнув на кровать, я проспал ровно десять часов.
…Из комнаты я вышел сонный и злой — такая у меня особенность, после сна ко мне лучше не подходить. Но сегодня меня распирало, не терпелось поделиться тем, что удалось нарыть в Инете.
