С самого приезда околийский начальник жил у бывшего судьи Кынева, занимая неприветливую комнату, заставленную старомодной мебелью. Квартирант и его хозяин — нервный, капризный и старомодный, как его комната, старик — недолюбливали друг друга и, встречаясь в темном коридоре, здоровались сквозь зубы, принужденно. Старик рассердился еще в первый день, когда квартирант бесцеремонно снял со стенки его юношеский портрет — в канотье, со стоячим воротничком и кокетливой тросточкой. На гвозде теперь красовалось новое розовое полотенце с вытканной надписью по краям «Боже, храни Болгарию». Если б не это полотенце и свежеструганая рама с противокомарной сеткой в окне, комната походила бы не на жилье процветающего молодого человека, а на чулан со старым барахлом.
Но когда к Киселову по субботам приходили его друзья, комната меняла облик. Круглый стол с жесткими стульями выдвигался на середину, над ним густыми сизыми клубами повисал едкий табачный дым, к которому примешивался тонкий запах приносимой капитаном Мирковским мастики[5]. В этот вечер он пришел первым, вынул из кармана бутылку и благоговейно водрузил ее на стол. Это был высокий лысый мужчина с рыхлым, мучнистого цвета лицом, которое никогда не покрывалось загаром, и жесткими, свисающими вниз грязновато-русыми усами. Налив себе мастики и подцепив на вилку несколько кружочков огурцов, он встал, расставив ноги, посреди комнаты и, держа рюмку в руке, спросил небрежно:
— Слушай, Киселов, что ты думаешь делать с Борисом Рачевым?..
— А что думать? — холодно ответил околийский. — Передам его следователю и все…
— Ты ж знаешь — областной просил за него!
— Раз просит, пусть издает приказ, — возразил с неприязнью Киселов, расправляя тонкими пальцами зеленое сукно стола.
— Можно я без приказа…
— Нельзя! — взорвался околийский начальник. — Завтра проверят — и весь спрос с меня… Я вообще не могу понять, с какой это стати областной директор заступается за коммуниста. Кое-кто сделает из этого хорошенький вывод!
— Зачем же так далеко… Рачев ему родня…
— Тем хуже! — зло прервал его Киселов. — Стыдиться надо таких родных, а не потакать им. У меня один подход к коммунистам: или мы их раздавим сегодня, или они нас раздавят завтра. И брось ты областного — он просто хочет все перевалить на нас…
Капитан Мирковский помолчал, а затем, слегка покачиваясь на расставленных ногах, сказал с неопределенной улыбкой:
— Не умеешь ты вести себя с начальством, Киселов. Не сделать тебе карьеры…
