— Ничего себе, — потрясённо покачал головой я, — богатая вдова она теперь получается. Надо будет этот вопросик с Геной перетереть.
— А мы приехали, — вдруг заметила Галя, — вон к тому дому с красивыми наличниками подруливай.
И я подрулил к большому и крепкому домику, как будто вросшему в землю — наличники и правда у него были расписные и разноцветные. Асфальтом тут, естественно, и не пахло, обычная грунтовка, ладно, что самосвалами не раздолбанная в хлам, я ещё подумал, что после дождя мне сюда наверно дорога будет заказана.
— Это я, баб-Феня, — крикнула Галя, выпрыгнув из машины, — не пугайтесь.
С крылечка на нас глядела сгорбленная старушка возрастом никак не менее 70-ти. Повязанная платочком, да.
— Ну здравствуй, внучка, — прошамкала она, — а это кто с тобой такой красивый?
— Это Саня-Лётчик, мы с ним вместе работаем последнее время, — соврала Галя.
— И машина у вас какая-то не наша, — продолжила интересоваться старушка.
— Здравствуйте, теть Феня, — вступил наконец в диалог я, — машина как машина, в жизни разное случается.
Бабушка скрылась в сенях, а я спросил тем временем у Гали:
— Это вторая твоя бабушка что ли? Первая же в городе в маразме лежит…
— Ну да, та со стороны отца, а эта от матери.
— А мать с отцом у тебя где? — справился я.
— Давно в разводе и разъехались по разным концам страны — он во Владике рыбу ловит, она в Астрахани фельдшером подрабатывает. А твои родители где?
— Так оба померли, — пояснил я, — пару лет назад последний.
— Извини, — бросила она, — я не знала.
— Ничего, бывает… нас, кажется, в дом зовут.
Баба Феня выглянула в окошко и сделал нам обоим приглашающий знак рукой — мы и зашли… в сенях висели какие-то пучки сена и трав и остро пахло аптекой. А в горнице имела место русская печка справа, рядом с ней отгороженная занавеской кухня, а слева длинный стол с двумя лавками по бокам.
Ночью, когда мы лежали с Галей на сеновале на прохладных простынях, я сказал:
— Интересные у тебя родственники… выглядят они только не очень по-славянски.
— Так мордовские же это земли, на триста вёрст вокруг сплошная мордва жила всю дорогу — поэтому тут у каждого первого финно-угорские корни.
— То-то название у деревни хитрое, Пехтеляй.
— Ляй это «река» на мокшанском, тут десятки названий с «ляй-лей» на конце — Шигалей, Чатуляй, Сидиляй, Саваслей… точнее Саваслейка.
— О, про эту я знаю, там авиабаза знаменитая.
— Ну вот сам видишь… чистой мордвы тут практически не осталось, но пятьсот лет проживания никуда не вытравишь, — и она тут же, впрочем, сменила тему. — Ну так что там с работой-то для меня?
