Два юноши. Один — высокий, угловатый, худой; другой — коренастый, приземистый. Первый идет налегке, высоко вскинув подбородок. Второй, сгибаясь под тяжестью котомки, опустил голову и шагает медленно, неторопливо.
«Пешком за славой» назвал Шадр рисунок, на котором изобразил себя и Петра Дербышева, отправляющихся в путешествие по России.
Весной 1907 года они окончили школьный курс. В Екатеринбурге решили не оставаться, а ехать в Петербург держать экзамены в Академию художеств. Экзамены должны были проходить осенью, лето было теплым и ясным, и у обоих друзей впервые в жизни было несколько месяцев свободного времени. Договорились идти в Петербург пешком, через Поволжье, Кавказ, Украину. Промерить Россию шагами, посмотреть жизнь и людей.
Желание это созрело у Иванова под влиянием рассказов Горького. Еще мальчишкой, сопровождая панфиловский обоз в Нижний Новгород, он залпом прочитал «Емельяна Пиляя», и с тех пор Горький стал его любимым писателем и в какой-то степени образцом для подражания: Иванову хотелось знать Россию так, как ее знает Горький, пройти по ней так, как прошел Горький. Во время своего «путешествия за славой» он на многое будет смотреть глазами писателя и, рассказывая об Одессе много лет спустя, будет говорить словами Горького о «лесе мачт, окутанных клубами тяжелого черно-сизого дыма», о «глухом шуме якорных цепей, свисте локомотивов»[5].
Иванов и Дербышев шли вдоль рек Камы и Волги, сокращая иногда путь случайными переездами на баржах и в лодках, норовя проехать на пароходах или поездах зайцами. Радовались, глядя, как темная хвоя уступает место нежной свежести низкорослого тальника; как щебнистые холмы сползают к песчаным, усеянным цветными голышами берегам; как меловые утесы Жигулей сменяются уютными, утопающими в тенистых садах городками.
«День сытые — два голодные», иногда — за хлеб — писали портреты по случайным заказам, но чаще подрабатывали грузчиками, малярами, носильщиками. Оборвались, продрались до нитки. Тяжелее всего почему-то оказалось расстаться с перочинным ножиком. Уже известным скульптором Шадр рассказывал с досадой: «Продали друга за двугривенный…»
Первая большая остановка — в Уральске, у Каменских. Михаил Федорович, не очень веря в возможности Иванова поступить в академию, дает ему рекомендательное письмо к своему бывшему коллеге, директору Училища технического рисования Штиглица Г. И. Котову. «Я прошу вас помочь моему бывшему ученику Ивану Дмитриевичу Иванову, — пишет он. — В Екатеринбурге ему больше нечего делать. Иванов, безусловно, человек очень талантливый. Мы все, преподаватели в Екатеринбурге рисования и живописи, считали его за одного из лучших наших учеников…»
