– Я… я думаю, что сразу несколько из них могут вызвать сужение зрачков, – предположил я.
– И вы снова правы.
Последовала пауза, и я посмотрел на Байо, который вращал пальцем, давая понять, чтобы я закруглялся с разговором. Мне нужно было ставить центральный катетер.
– Но сколько именно лекарств, доктор Маккарти, могут вызвать одностороннее сужение зрачка, которое вы наблюдали?
Я задумался на мгновение. С кем же я разговаривал – с другим ординатором или с лечащим врачом?
– Если навскидку… – начал я.
– Ох, доктор, вы не должны говорить навскидку, – речь собеседника становилась все более настойчивой. – Используйте справочную информацию. Откройте учебник. Поищите в интернете. Позвоните другу. Только будьте добры, скажите мне, во всей медицинской литературе есть хоть одно упоминание о том, чтобы какой-либо вводимый внутривенно препарат вызывал сужение лишь одного зрачка, но не обоих?
Снова пауза. Теперь я засомневался.
– Ответ – нет! – прокричал он в трубку. – Карл Гладстон принимал антикоагулянт от тромба в ноге. Когда он упал и ударился головой на занятии, – продолжил Сотскотт, едва сдерживая себя, – у него в мозге открылось кровотечение.
Я закрыл глаза.
– И я знаю, что вы в курсе про его падение, потому что написали про ссадину на голове.
– О… нет, – тихо сказал я, отвернувшись от Байо.
– О да. И когда вы осматривали пациента, доктор Маккарти, кровь заполняла его мозг и начинала сдавливать его черепные нервы.
Я не мог дышать.
– Однако в ваших записях ничего об этом не говорится. Ваши записи вводят в заблуждение. Тем самым вы оказали ужасную медвежью услугу.
– Я…
– Сколько времени было потеряно впустую? – спросил он.
– Я очень сожалею.
Мне хотелось спрятаться. Мне хотелось исчезнуть. Мне хотелось убежать, но деваться было некуда. Я был в ужасе от мысли о том, что сделал с Карлом Гладстоном. Прошло уже больше суток с тех пор, как Крутой поручил сделать ему томографию головы. Неужели все это время у него продолжалось кровотечение? Он запросто мог умереть. У меня подкосились ноги, и я опустился на кафельный пол, хватая ртом воздух, в то время как на мои глаза навернулись слезы.
После разговора с доктором Сотскоттом я был опустошен, парализован. Я закрыл глаза и мысленно сосредоточился на складках своих ладоней, пытаясь осознать произошедшее. Я только что сказал жене Гладстона, что с ним все будет в порядке, что он справится, в то время как на деле практически собственноручно позаботился о том, чтобы этого не произошло. Я с силой впился ногтями в ладони, чтобы отвлечься от всепоглощающей смеси беспокойства, страха и тревоги. Я открыл глаза и осмотрел руки. Если постараться, в них даже можно было разглядеть буквы – «А» на левой ладони и «M» на правой. Я попытался извлечь из этого какой-то смысл, но ничего не вышло. Затем я почувствовал, как меня похлопали по плечу.
