Мой класс исчез бесследно «почти» потому как там, где они остановились на пикник, кое-что все же осталось. В одном из подслушанных телефонных разговоров между отцом и его товарищем, который в тот год служил в милиции, я узнал, что на месте происшествия следователи-криминалисты нашли несколько оторванных детских ручек и лужи крови, будто налитые из ведра. Все, больше ничего. Даже вещей не осталось. Еще более жуткая находка ожидала правоохранителей впереди – в тот же день тела всех пяти взрослых обнаружили в семи километрах от места трагедии в районе, где кустарники ерника и карликовые березки северной земли встречались с сосновым редколесьем. На погибших не было ни одежды, ни кожи; глаза полностью отсутствовали, руки и ноги оказались переломаны или неестественно вывернуты. Но самым страшным, откровенно дьявольским выглядело то, как обескоженные тела были спинами нанизаны на верхушки высоких деревьев в равном расстоянии друг от друга, образовав правильный пятиугольник. Под тревожное завывание ветра они раскачивались вместе с верхушками сосен и темными провалами глаз смотрели в безжизненное, серое небо. К мертвецам слетались черные вороны, кричали, кружила над ними и клевали кровоточащую плоть.
После загадочного исчезновения одноклассников к нам домой и к ребятам, с которыми я был в игровом клубе, зачастили люди в милицейской форме и в штатском. Казалось, это никогда не закончится. Каждый раз они задавали одни и те же вопросы про день трагедии и о причинах, по которым мы не пошли в поход. Мой ответ о желании всех мальчишек убедиться в наличии телепорта на последнем уровне «кваки» правоохранителей почему-то не устраивал, и они начинали допрос заново. Среди всех, кто приходил к нам в те дни, мне запомнился человек по фамилии Северов с огромным шрамом на гладко выбритой голове. Во время общения со мной он достал из кармана небольшой металлический предмет размером с зажигалку «Zippo», нажатием извлек похожую на мятный леденец ярко-синюю таблетку и положил под язык. Я совершенно не помню деталей того разговора, но в себя я пришел у окна нашей общей с сестрой комнаты смотрящим на сопку, за которой кто-то или что-то забрало детей и жестоко расправилось со взрослыми.
Любой человек, услышав мой рассказ, назовет меня лгуном хотя бы потому, что просто невозможно продолжать нормальную жизнь после таких потрясений. И будет прав. Но я и не скрываю, что пережитый в школьные годы ужас прошел бесследно. Даже после длительных занятий с психотерапевтом, со мной остались свойственные детям фобии, с которыми приходится уживаться не только мне, но и моей семье. Шевелящиеся занавески в пустой квартире – лишь один из примеров. Другое воспоминание, наиболее ярко ожившее после прочтения письма, напомнило мне о причинах, по которым я на протяжении последующей жизни несознательно сторонился мусоропроводов в домах, особенно на этажах без света.