— Ма-ам, ты нас сварить решила? — язвит Васька и за футболку себя дергает, обмахиваясь.
— Мы получим тепловой удар, — важно умничает Макс.
Понимаю, что они правы. И злюсь на Адама, из-за которого мы оказались в западне. Иначе бы плюнула на все — и помчалась домой, чтобы детей в прохладе оставить.
— Потерпите, — уговариваю их и включаю мультик на маленьком экране, встроенном в панель. Машина полностью адаптирована под запросы тройняшек. Каждая деталь продумана. От просторного салона до белого цвета, антиаварийного. Мои дети здесь хозяева и собственники, а не я.
Подумав, оставляю попытки реанимировать кондиционер и опять опускаю стекла, только сразу все, чтобы спастись сквозняком. Детям бутылки с водой передаю. А сама отстегиваю ремень безопасности, который врезался в грудную клетку.
Мы движемся как черепахи — и к нужному перекрестку прибываем слишком поздно. Кажется, наша задержка оказывается роковой…
Прикусив губу изнутри до боли, я с прищуром наблюдаю, как эвакуатор забирает красный спорткар, а рядом каменным истуканом стоит Адам. Руки в карманах джинс, каждая мышца напряжена, будто вот-вот помятую футболку разорвет, брови хмуро сведены, черно-синий взгляд испепеляет инспектора, а лицо пылает яростью.
За секунду до взрыва…
— Кто-то не вытерпел долгого ожидания и был слишком резок с сотрудником ГИБДД, — разочарованно бубню я.
Стараюсь сохранять душевное равновесие, которое явно пригодится мне в общении с разъяренным Тумановым. Впрочем, я могла вообще не приехать, поэтому…
Неторопливо выбираю наиболее безопасное место на обочине, аккуратно паркуюсь, прошу детей тихо посидеть в автомобиле, но не надеюсь на это. И беру права, лихорадочно скользя по карточке влажными пальцами.
— Молча отдам, развернусь и уеду, — повторяю как мантру, ступая на плавящуюся под беспощадным полуденным солнцем землю. — Дальше сам.
Рискую взглянуть на Адама. Он замечает меня еще до того, как я выхожу из машины, и направляется ко мне. Надвигается, как танк, готовится размазать меня по асфальту. Настигает мгновенно. Несколько широких шагов — и мы сталкиваемся перед капотом моего хендая, едва не высекая искры.
Адам молча обхватывает меня за талию, и, покосившись на инспектора, отводит в сторону. Возле боковой двери разворачивает и нагло к себе прижимает, дезориентируя. От этой вынужденной близости становится еще жарче, невесомая ткань платья прилипает к коже, а там, где соприкасаются наши тела, все горит.
