Дорохов еще раз взглянул на фотографию. Не исключено, что человек этот действительно устал от беспутной жизни, встречал он и таких.
«...Месяца два мы с Валькой присматривались что к чему, решили пошуровать на мясокомбинате. Я ходил туда, смотрел, проверял. Узнал, что зарплату у них выдают семнадцатого числа, и вот семнадцатого февраля торчу у проходной, жду кассиршу. Приехала она поздно, ну, думаю, сегодня выдавать не будет, не успеет. Побежал к Валентину, говорю, ночью самый раз кассу брать, а сам решил подготовить себе алиби. В магазине купил водки, пива и — к своему приятелю Тигрову, с которым вместе работал на хлебозаводе.
Тигров — работящий мужик, пьет нешибко. Был дома вдвоем со своим пацаном Санькой. Увидел меня, обрадовался, сели мы ужинать и выпивать. Однако сам я украдкой раза два выплеснул водку под стол, а хозяину подливал. Его сынишка в другой комнате смотрел телевизор. Притворившись пьяным, я улегся на диван, подождал, пока хозяева заснули. Около двенадцати ночи встал, взял у Тигрова мешочек махорки, надел его резиновые сапоги, брезентовый плащ, в сарае прихватил кирзовую сумку и ушел. Как договорились, стал дожидаться Вальку на трубах теплоцентрали. Потом мы пошли к мясокомбинату. Время было около двух часов ночи. В заборе я заранее оторвал доску, мы пролезли. Валентин сразу направился к двухэтажному дому. Решил, что вначале попробует вскрыть сейф сам. Если у него не получится, позовет меня. Валька ушел, а я подобрался к сторожке, заглянул в окно, вижу, охранники сидят, пьют чай».
Дорохов еще раз перечитал последние строки и невольно пожал плечами. Уж больно берег себя этот Нечаев. Не пошел сам в кассу...
Далее шли подробности.
«...После того как Валентин ушел, прошло минут тридцать, потом час, я уже начал психовать. Вдруг вижу — идет, в руках два узла и инструменты. У арыка Валька остановился, потерял в грязи туфлю. После этого снял вторую и куда-то забросил. Я взял у него сверток с инструментами и кинул в воду.
Возле чайханы на повороте к хлопчатобумажному комбинату Валька предложил ехать к знакомым девочкам, я отказался и строго-настрого наказал ему не напиваться, забрал у него деньги, вынул из узла пачку десятирублевок, отдал ему. Остановил попутную автомашину и доехал до Сулейман-горы. Поднялся на самый верх, нашел подходящее место и закопал деньги. Потом вернулся к Тигрову, в арыке вымыл его сапоги, поставил на место, повесил плащ и положил в сарай кирзовую сумку. На столе от ужина оставалась недопитая бутылка водки, я налил себе целый стакан, запил пивом и лег спать. При моем возвращении ни Тигров, ни его сын не проснулись».
