Уговорить парикмахера убрать Лаврова Богданову не стоило большого труда: ведь Славин считал, что насмерть сбил в Железнодорожном милиционера, и теперь ему уже все равно. Остальное вы знаете. Если нет вопросов, позвольте дать вам один совет: вы хоть изредка встречайтесь и обсуждайте свои дела сообща да молодежью занимайтесь поосновательнее. И не рубите сплеча. К молодежи надо относиться по-дружески, с душой. Поверьте, они это поймут и оценят.
Сотрудники разошлись, в кабинете остались Дорохов и Киселев. Полковник, задумавшись, смотрел в окно, а потом обернулся к капитану:
— Ты, Захар Яковлевич, можешь найти печать?
— Могу. У дежурного есть.
— Тогда отметь мне командировку да закажи билет на дневной рейс, я как раз успею. Устрою своим домашним праздник: они раньше чем через неделю меня не ждут, а я уж больно по дочке соскучился.
Киселев вышел из кабинета и быстро вернулся.
— Послал Рогова в аэропорт, он привезет вам билет в гостиницу. А вот печать. Давайте ваше командировочное удостоверение...
В номер к полковнику Рогов пришел вместе с Киселевым. У него в руках была большая плетеная корзина, прикрытая газетой. Он поставил ее на пол и из кармана извлек билет.
— Достал, Александр Дмитриевич, через сорок минут полетите.
Дорохов расплатился за билет, хотел взять свой чемодан, но Киселев его опередил:
— Мы с Роговым вас проводим.
Евгений, улыбаясь, пододвинул корзину к полковнику:
— А это вам. Персики.
— Да что вы, ребята! — скрывая растерянность, заторопился Дорохов. — У нас в Москве фруктов на каждом углу навалом.
— Эти персики особенные, — запротестовал Рогов и кивнул на Киселева, — их наш Захар Яковлевич сам выращивал. У него ведь сад под окном.
Дорохов приподнял газету, прикрывавшую содержимое корзины, и увидел крупные розовобокие душистые плоды. Киселев, переминаясь с ноги на ногу, взмолился:
— Возьмите, Александр Дмитриевич, от чистой души, честное слово, сам вырастил... А за сомнение, что к вам было поначалу, простите. Хороший мне урок преподали...
На аэродроме во Фрунзе, где была пересадка, Дорохов слушал радио. Диктор «Маяка» говорил о приближающемся Международном женском дне, сообщил о событиях в мире, а в конце передал сводку погоды: в Москве шесть градусов мороза, во Фрунзе пять тепла, а на юге Киргизии, в городе Ош, куда он направлялся, четырнадцать. «Совсем весна», — подумал Дорохов. В ошском аэропорту его встретил старый знакомый — Касым Мамбетов. Они давно не виделись — больше шестнадцати лет, и в первый момент немного растерялись, а потом оба, не скрывая любопытства, с пристрастием стали рассматривать друг друга. Касым изменился мало. Подтянутый, молодцеватый, лицо без единой морщинки. В отлично сшитой полковничьей милицейской форме. Они обнялись, по русскому обычаю трижды расцеловались. А потом уже в шутку перешли к киргизскому ритуальному приветствию.
