– Ложась спать, помышляй в себе, что ты лежишь во гробе, и ожидай Жениха, грядущего в полунощи, и будет тебе Суд! – наставлял отец Василий братию.
Для совершения умной молитвы он удалялся в отдаленную келию в лесу, где его не могли найти паломники. Сам служил в храмах крайне редко, считая себя недостойным этой чести. Иногда подходил к клиросу, кланялся певчим, просил их спеть 41-й псалом («Реку Богу моему: Заступник мой, почто забыл мя еси?..») и на протяжении пения заливался слезами.
Посетителей старец встречал, как правило, за послушанием. Когда к нему пришел казначей Брянского Петропавловского монастыря игумен Гедеон, то он не узнал настоятеля в согбенном старике, облаченном в изорванную рясу и копавшем землю. На вопрос, как увидеть настоятеля, отец Василий спросил:
– Что хочеши, отче добрый, от лживого сего старца?
Лишь потом отец Гедеон узнал, что смиренный инок в рваной рясе и был нужным ему настоятелем. Гость вернулся и упал ему в ноги, прося прощения.
И всё же, несмотря на скромность старца, известность его шагнула далеко за пределы Белых Берегов. И раньше ему доводилось бывать по монастырским делам в Москве и Петербурге, а теперь такие поездки участились. Во время одного из таких визитов с ним завели разговор две фрейлины императрицы Елизаветы Алексеевны, супруги императора Александра I, – и пожелали представить его государыне. Но отец Василий сразу же спросил у братии совета, стоит ли ехать в Петербург. Ответ был таков: «Если поедешь – станешь великим». Этого было довольно – старец сказался больным, и визит к императрице был отменен.
Тем не менее заслуги отца Василия по восстановлению пустыни были оценены по заслугам. 8 июля 1804 года Высочайшим указом Белобережская пустынь была включена в число пяти полагавшихся по штату Орловской епархии монастырей. «Считающемуся начальником пустыни иеромонаху Василию, который многие в ней ветхости исправил и завел там под руководством его Преосвященства порядок общежития, соделавшейся там кроткой жизни, благонравия и смиренномудрия, так и ревностно старался о содержании сей пустыни в лучшем ее благоустройстве, и его Преосвященству известным имеет быть, и именоваться строителем», – гласил указ Орловской духовной консистории от 28 июля.
Но четыре года настоятельства явно дали понять отцу Василию – совмещать руководящую должность и стремление к уединению крайне сложно. Он начал склоняться к мысли о том, чтобы покинуть обитель. Тайно – чтобы не сеять смуту в умах братии. Открыл свой замысел только епископу Досифею. Опечаленный владыка начал его уговаривать:
