Шахицкий так и не сдвинулся с места, наведя на Егора шнек мотобура, как будто собирался всерьёз применить его в случае необходимости. Мужчины поднялись, запыхавшись, оставив связанного сибиряка на полу. Павел поднял его карабин, кивнув Чирковской.
– А теперь скажи мне, Светик, – пробасил Егор, злобно глядя на неё исподлобья, лёжа в крайне неудобной позе на холодном полу. – Павлу ты доверяешь только потому, что ему не подкинули в карман чужие очки, чтобы внести в нашу команду раздор и лишить моего лидерства? Кто из вас, скажите мне, способен взять на себя ответственность за других здесь, в этих грёбаных полярных условиях?
– Если мне доверят, могу взять и я, – ответила Чирковская.
– Крутая девочка!.. Что собираетесь делать?
– У тебя не спросили, сибирский валенок, – рявкнул Павел, замахнувшись на него прикладом карабина, но выразительный жест Светланы заставил его остановиться и не нанести верзиле сокрушительный удар.
– Не надо! – воскликнула девушка. – Если кто-то и собирался внести в нашу группу раздор, ему это не удастся.
– Развяжите меня! – проговорил Егор.
– Наверное, мы так и сделаем, – ответила Света. – Но при одном условии. Если ты раз и навсегда оставишь свой командный тон.
– ОК, босс! – с усмешкой сказал сибиряк. – Я даже не буду лезть в начальники. Теперь ты тут главная, ты – лидер.
– Дело не в лидерстве, – произнесла Чирковская, – а в спокойствии и уравновешенности. Опять же, как завещал наш многоуважаемый профессор.
– Что-то все взяли моду говорить о нем, как об усопшем, – проговорила Лена. – А он ведь тоже хочет выжить, как и все мы.
– Ветер действительно стихает, – заметил Дмитрий, посмотрев за окно. – Неужели нам повезёт, и буря кончится?
– Погода на полюсе всегда непредсказуемая, – сказал в ответ Шахицкий, направляясь к выходу. – Кончайте дурачиться и выходите. Скоро в помещении всё покроется инеем.
– Развяжите его, – сказала Света. – А ты учти, что мы за тобой следим.
– А то как же, – ухмыльнулся Егор, поднимаясь. – Теперь я сама скромность, «босс».
По очерёдности спортсмены неторопливо и неохотно покидали строение кают-компании, забрав с собой лыжи и все вещи, с которыми пришли сюда некоторое время назад. Последним с мотобуром наперевес вышел Шахицкий, плотно прикрыв за собой дверь, как будто внутри ещё оставался кто-то живой и окинув постройку последним прощальным взглядом. Ветер уже не обжигал кожу так, как раньше, и снег не валил с крыш домов, слепя глаза. Даже небо словно просветлело, хотя не до конца, оставаясь ещё серым, точно пепел.
