– Ты выглядишь нормально, – заверил его Уилл.
Уилл сказал правду. Золотистые волосы Ила не нуждались в ежедневном расчёсывании. Они были красивы в любом виде – хоть лохматые, хоть немытые, хоть какие.
“По-моему, этому маленькому дураку незачем их вообще расчёсывать, – подумал Коннор. – Его волосы и так не путаются”.
– И я забыл шарф…
– Он здесь. – Коннор накинул шарф на шею Ила.
Шарф был дурацким, тёплым, блёклого оттенка с металлическим отливом и в клеточку. Ил едва не задохнулся, когда Коннор пару раз туго обмотал шарф вокруг его шеи.
– С чего это ты нынче такой агрессивный? – спросил Уилл, помогая задыхающемуся Илу ослабить шарф.
– Боюсь, как бы не опоздать, – коротко отозвался Коннор, чувствуя на себе подозрительный взгляд Ниса.
Галия вышла из дома последней. Коннор успел заметить, что она бледна и серьёзна, и тут же отвёл глаза. На пороге появился отец Ила с малышкой на руках.
– Попрощайся с друзьями братишки. Скажи им “пока”.
– Ке-е! – позвала малышка. – Ke-e!
– Помаши ей, – шёпотом подсказал Уилл.
Коннор стиснул зубы. Он неловко помахал рукой, продолжая настороженно озираться вокруг в поисках опасности.
Малышка протянула к нему ручки:
– Каи-ая!
– Пора драпать отсюда! – Коннор почти впихнул Ила на заднее сиденье.
Нис сел за руль, Галия – возле него. Уилл обежал вокруг авто и примостился по другую сторону от Ила. Пока машина выезжала на шоссе, Коннор впервые увидел дом снаружи. Он оказался красивым двухэтажным особняком в постколониальном стиле, с мансардой, обшит белой вагонкой. Вдоль тихой улицы в два ряда росли кусты, которые, наверное, особенно красивы в пору цветения. Жители таких улиц весной посиживают на верандах в качалках, кто-то из них наверняка держит пчелиные ульи в боковом дворе.
“А ведь и я мог бы вырасти в таком доме. Если бы родители не бросили меня… Презираю ли я Ила? – вдруг задумался Коннор. – Нет, не могу. Он ни в чём не виноват”.
“Да, не виноват, – подтвердил его внутренний голос. – Не его вина, что он так красив и мил, что родители любят его, что в нём живёт синий огонь и что рано или поздно, скорее всего, его уговорят жениться на Галии – неважно, хочет он этого или нет…”
“И это не моё дело”, – прервал свои размышления Коннор.
Он поражался самому себе. С каких это пор чувства стали мешать ему в работе? Он позволил себе отвлечься, расслабиться, хотя знал, что на карту поставлена судьба целого мира.
“Больше такое не повторится”, – поклялся он себе и решил, что отныне будет думать лишь о своём задании.
