— Это почему же так? — угрожающим, вздрагивающим голосом спросила покупательница. — Картошка из ведра выпала, значит, она моя…
— Бог дал, бог взял, лишняя — сказал, — сладко сощурив заплывшие глазки, пропела толстуха. — Не зря упала, к кому вернуться знала. Давай плати и — уходи.
— Не заплачу, пока не вернешь мою картошку… Ишь, какая хитрая…
— А я тебя в шею, да в милицию, будешь знать, как рядиться! — вдруг пронзительно взвизгнула толстуха и уперла руки в бока. — Такая молодая, а нахалка уже! Из-за одной картошки готова горло перекусить! Не хошь брать — не бери, никто тебя насильно не заставляет, а ежели берешь, так плати и отходи, не мешай-другим…
Мы проходим, а вслед нам несется визг толстухи, которая, видимо, решила до конца отстоять спорную картошку.
Мама останавливается то около одной, то около другой торговки. Приценивается. Ответ: шестьсот, семьсот… Так проходим весь ряд картошечникрв. Останавливаемся. Мама растерянно смотрит вокруг, словно помощи ищет. На глазах у нее слезы — вот-вот заплачет. Мне жаль ее: торговаться она не умеет, а переплачивать не только жалко, но и нет возможности — каждая копейка на счету. Но я знаю, что в конце концов она решится и заплатит столько, сколько запросит с нее хищная хозяйка «продукта».
— Надо попросить тетю Катю, — хмуро говорю я.
— Где же мы ее отыщем, в этакой толпе? — слабо возражает мама. — Да и занята она сейчас…
— Ничего, найдем, — уверенно отвечаю я. — Она так кричит, когда с кем-нибудь торгуется, что весь толчок слышит.
Мама слабо улыбается и, подумав, соглашается:
— Хорошо, пойдем, поищем…
Толчок — это тесная площадка в дальнем углу базара, у самого подножия горы. Никаких построек здесь нет. Барахольщики — так называют всех тех, кто занимается куплей-продажей подержанного тряпья — устраиваются рядами прямо на земле, разложив вокруг себя свой разноцветный товар, другие же, обвесившись им с ног до головы, предпочитают потолкаться в самой гуще толпы, переходя с места на место. Эти быстрее находят покупателя и расторговываются тоже быстрей, чем сидячие. Говор здесь громче и горячее, ряженье идет насмерть: кто кого убедит — торговка покупателя или покупатель торговку.
Тетю Катю мы нашли действительно по голосу. Трубный, с надсадной хрипотцой, он выделялся своей напористостью и стремительностью. Тетя Катя убеждала какую-то длинную тетку в зеленой кофте в том, что костюм Маринки, у которой лицо в конопушках, как воробьиное яйцо, еще не поношен, а если и надеван, то всего один-единственный раз.
