— Зачем? Здесь все правильно, я видел.
— Считай, деньги счет любят, — назидательно и внушительно изрек Пызя и поднял руку с вытянутым указательным пальцем. — Для того на них и цифры писали, чтобы считать, понял?
— Ясно.
— То-то… А теперь идите… Постой! А завтра придете?
Я посмотрел на Арика. Он кивнул.
— Ладно, придем.
— Ну, шагайте, а я посижу тут, подумаю…
О чем Пызя собирается думать, нас интересовало меньше всего, и мы скатились по лестнице вниз.
Говорят так: кого любишь, тот всегда красив для тебя. Очень верно! Не успел я прикрыть дверь, как увидел маму. Сложив руки на груди, она стояла у стола и смотрела на меня сияющими большущими глазами. Не глаза, а озера, наполненные прозрачной ключевой водой, и в них плавает солнце! А мама улыбается, открыв в улыбке свои белые ровные зубы, и все лицо ее, такое красивое и родное мне, так и излучает радость.
Почему-то шепотом я сказал:
— Мамочка, ты такая хорошая…
Мама засмеялась звонко, запрокинув голову назад. Ну, девчонка и все! Мне даже показалось, не мама это, а кто-то другой, но такой же очень родной, очень близкий человек. И опять шепотом я спросил:
— Мама, что случилось?
Она подошла ко мне и прижала мою вихрастую голову к груди. И я не вырвался почему-то. Мне было так хорошо!..
— Где же ты был так долго? — спросила она и, за плечи отстранив от себя, посмотрела мне в лицо. — Я уже начала беспокоиться.
Вместо ответа я запустил руку в карман штанов и вытащил деньги.
— Вот… Работал… Семьдесят восемь рублей семьдесят пять копеек…
У мамы удивленно приподнялись темные брови.
— Что это? Где ты взял столько денег?
— Так я же говорю: заработал. И Арик тоже.
— Ничего не понимаю, — начала сердиться мама. — Где заработал? Говори яснее…
Мне стало немного обидно. Неужели мама думает, что я добыл эти рубли нечестным путем?
— Мы у Пызи табак рубили.
— Что это еще за Пызя?
— Ну, Пызняков, Михал Семеныч… Он попросил, а мы согласились. Нарубили сто пять стаканов — по рубль пятьдесят за стакан…
Мама облегченно вздохнула:
— Ой, какой ты… А я уж подумала бог знает что… — И крепко обняв меня, тихо добавила: — Спасибо, сынок. Твои денежки пригодятся. Я сегодня тоже аванс получила. В воскресенье на базар пойдем — хорошо?.. Да! Чего же это я молчу-то? Нам же папка письмо прислал! — И лицо ее снова просияло и помолодело — сероглазое и милое.
Мама подошла к столу, вытащила из-под клеенки бумажный треугольник и протянула его мне.
— Читала? — спросил я и ревниво покосился на маму — не нарушила ли она мое право читать письмо первым? Она закрутила головой, а глаза у нее смеялись, губы вздрагивали — вот-вот разойдутся в улыбке. «Читала… чего уж там, — подумал я. — Разве она сдержится? Все девчонки такие бесхарактерные и невыдержанные…»
