– Они мертвы. Были убиты, – резко отчеканила детектив. – Но почему Вы говорите, что Никсон хочет убить Вас?
– П–п–потому что он приходил ко мне несколько недель назад. Сказал, что теперь все долги ребят на мне и дал срок в две недели… Я не стал расспрашивать, что и почему. С такими людьми, знаете, так не принято.
Уолтер почувствовала, как её голова становится тяжёлой, будто наливается свинцом. Она была слишком уставшей, и мозг работал из последних сил.
– Благодарим, мистер Джонс, за предоставленную информацию. Мне потребуется адрес или контакт Никсона, а за Вами завтра придут офицеры для выяснения обстоятельств по поводу Вашей деятельности с наркотиками. Подпишите подписку о невыезде до конца расследования, и, надеюсь, Вы не станете совершать никаких глупых попыток убежать, потому что это не будет иметь никакого смысла, ведь наш разговор был записан на диктофон, и в противном случае Вы будете объявлены в розыск.
Было видно, как тяжело сглотнул Джонс. Он бы и не ушёл – слишком труслив для этого, но профилактику запугивания никто не отменял.
После пары росписей Элла и Марк покинули помещение центра. Оба глубоко вдохнули свежий, но слегка прохладный майский воздух, но никто не решался произнести ни слова.
Они также молча сели в машину Хоггарта, но он её не заводил. Первой нарушить эту тяжелую гробовую тишину решилась Элла.
– Марк, мне…
Кареглазый тут же перебил её.
– Очень жаль, я знаю, – он откинул голову назад так, что та упиралась в сидение. Его руки лежали на руле, но были абсолютно расслабленными. Хоггарт устало закрыл глаза и лишь через несколько секунд продолжил: – Я не знал, что Дэн мог заниматься подобным в исправительном центре, – на предпоследнем слове он сделал особый акцент.
Детектив понимала, что доставать сейчас расспросами Марка по поводу этой ситуации будет как минимум неэтично. Но впервые с момента их первой встречи в день смерти его брата Элла заметила, что за всё это время Хоггарт-старший вовсе не выглядел как человек, потерявший всю свою семью. Хотя девушка и осознавала, что не в праве его судить и указывать, как переживать своё личное горе.
И всё же один вопрос она не могла оставить нераскрытым.
– Что у тебя в доме делает оружие?
На лице Марка резко заиграли желваки, а скулы стали ещё отчётливее. Глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух обратно. Поправил рукой свои надоедливые волосы.
– Глупо было предполагать, что ты не заметишь или просто не будешь задавать вопросов, – парень не был удивлён, казалось, что его голос вообще не выражал никаких эмоций.
