Сборник "Жара на Кипре" | страница 11



— И я тут, — отозвалась Алина.

Её возмутили эти слова Насти, которая, в отличие от Алины, была случайной на этой вечеринке. Алина не знала, что сказать зазнавшейся Настьке, но, так и не найдя достойного ответа, снова плеснула ликёра в бокал с шампанским. Голова её уже кружилась, а глаза начали краснеть.

— Как прошло вчера? — спросила Алина, хотя знала ответ.

Но Настя не стала ничего говорить. Она лишь протянула руку, и, сжав её в кулачок, выставила лишь один–единственный безымянный пальчик. На нём красовалось кольцо. Кольцо с огромным брильянтом. Алина вспомнила, что уже видела это кольцо. Оно было среди украшений, которые приносил Суслов на днях.

— Сволочь, — вспыхнула Алина. Она снова психанула на Суслова, отказавшегося подарить ей кольцо с камнем.

— Это подделка, бижутерия, — ляпнула она.

— С чего ты взяла? — спросила Настя, убрав руку.

— Я пошутила, — передумала Алина.

Она не хотела говорить с подругой на эту тему. Чёрт с ней. Пусть ходит в пустышках.

8

К двенадцати Алина потеряла и Настю, с которой хоть и не о чем было говорить, но всё же было не так скучно, как одной. И Суслова, который время от времени подходил к ней и перекидывался парой незначительных слов. Алина, чтобы развлечь себя немного, решила пройти по дому, в котором проходила встреча. Выйдя в коридор, она прошла в сторону туалета. Затем, оглянувшись по сторонам, поняла, что за ней никто не следит, и проскользнула в смежное помещение. Это была сравнительно большая комната, в углу которой стоял массивный письменный стол. Алина подошла к нему и стала рассматривать фотографии, расставленные на нём. Она никого не узнала и без интереса поставила снимки на место. За столом красовалось хозяйское кресло эпохи французской революции.

— Любят наши люди помпезность, — подумала Алина и повернулась к другой стороне комнаты. Там вдоль сены притулился диванчик. Перед ним в кадке стояла огромная пальма, своими разлапистыми ветками прикрывавшая его. Алина подошла и присела на диван, оказавшийся мягким и удобным. В комнате горел слабый свет, шедший от лампочки на столе.

— Красивый абажур, от Тиффани, — подумала Алина.

Внезапно дверь открылась. В комнату ввалился необъятный Пётр Савельевич. Пыхтя и отдуваясь, словно самовар, из которого идёт пар, он подошёл к столу и плюхнулся на своё место. Кресло Людовика чуть не развалилось под его телом.

— Как он Настьку не раздавил, — лениво подумала Алина.

Пётр Савельевич переложил какие–то бумажки и потянулся за рюмкой, стоявшей тут же на крошечном подносике. Рядом стояла и початая бутылка коньяка. Старик плеснул из неё в рюмку и осушил содержимое, продолжая держать бутылку в руке. Проглотив налитый коньяк, он тут же снова наполнил рюмку. В это время почти не слышно, словно крадучись, проскользнул в комнату рослый мужчина и встал перед столом хозяина. Алина никогда до этого не видела его.