Та, которую назвали Анной Иовной, ровно повторила:
– Не проблема. Понимаю. Вот это проблема – и кивнула в сторону того, кого не могла вылечить.– Безнадежный случай. – Развернулась и пошла прочь из палаты, наложив напоследок заклинание понимания на несостоявшегося клиента: то был очень влиятельный человек, а с влиятельными людьми Алая ссориться никогда не любила.
Объяснять она ничего не стала, да и что тут можно объяснить? Почему иногда происходит так, а иногда – эдак? По воле неведомого бога? Случайно? Подчиняясь заложенному Предвечным закону, непреложному закону, твердому, как скала, закону, закону, призванному заменить Его, навсегда ушедшего после акта Творения в неведомые дали?
Когда она была моложе, она пробовала противиться этому закону. Однажды подняла юношу, даже мальчика. Тот нырнул неудачно, сломал обе руки и шею и медленно помирал в доме рыбника, куда колдунью притащила безумная от страха мать. И юноша встал! Вырос, возмужал, женился, дети у него родились, все как у людей на счастье довольной матери! Вот только никто рядом с ним не был ни доволен, ни счастлив. Напротив, все чувствовали удушающее беспокойство, и торопливо отводили глаза, когда чудом спасенный встречался с ними взглядом. Неуютно с ним было, мертвенно холодно и противно, словно держишь в руках еще бьющегося толстого угря.
Причина же была проста: душа юноши уже давно покинула его тело, а то, что сумела возвратить в него Алая, было совсем другой природы. Кончилось все совсем грустно. Однажды теплой июньской ночью он крепкими руками свернул шеи троим своим малюткам, потом этими же крепкими руками начисто отрезал голову жене, а потом пошел в дом отца и матери и повесился там в сенях.
Человек не должен жить без души, – раз и навсегда сделала вывод Алая. А почему в одних случаях душа сразу оставляет еще дышащего, а в других – сидит в нем крепко, словно корень хрена в земле, – колдунья не знала.
Иногда происходит так, а иногда – эдак. Этот случай – безнадежный. Сына надо отключить от аппаратов, похоронить и оплакать. Внушив это очень влиятельному человеку, она покинула скучный город Цюрих, и вспомнила безнадежный случай только еще один раз, когда послала на могилу неуместную в общем-то, слишком яркую и благоухающую, слишком живую тысячелепестковую алую розу, напоминавшую ароматом своим райский сад. Впрочем, никто не обратил внимания на ее прощальный подарок.
38. Подлость
Святой Алая не была. Да она и не стремилась быть ни святой, ни праведной. Но если б вы с ней заговорили об этической составляющей непростой профессии колдуньи, то, решительно тряхнув головой, она бы сказала: "Ну, уж подлостей-то я никогда не совершала". Не совершала, говоришь? Ну, это, как сказать.
