Миролюбивое расположение, выраженное в этом письме, было с удовольствием принято в Вене, и император отправил к Бонапарту неаполитанского посланника Галло, следствием чего и было заключение юденбургского перемирия.
Наполеон воспользовался временем, свободным от военных занятий, чтобы возобновить жалобы свои Директории насчет бездействия других войск республики, тогда как итальянская армия, при столь незначительных способах, боролась почти со всеми силами Австрийской империи. Впрочем, мало заботясь о прошлом, в котором ему нечем было упрекнуть себя относительно своих военных распоряжений, Наполеон занимался более будущим и настоятельнее, чем когда-нибудь, требовал содействия себе генерала Моро, потому что надеялся этим способом или получить выгоднейшие мирные условия, или большую помощь в случае возобновления кампании. "Когда действительно желают войны, - писал он к Директории, - то ничто не может остановить ее; с незапамятных времен никакая река не бывала существенной преградой. Если Моро захочет перейти Рейн, так он его перейдет; если б он уже перешел его, так мы бы теперь были в состоянии предписывать какие хотим условия мира... Я перешел хребты Юлианских и Норикских Альп по снегу в три фута глубиной. Если б я имел в виду одно спокойствие моей армии и мои личные выгоды, то оставался бы по ту сторону Изонцы, а не бросился бы в Германию в намерении подать помощь рейнской армии и удержать неприятеля от наступательных действий... Если рейнские армии оставят меня одного, то я возвращусь в Италию, и пусть целая Европа судит об относительном поведении обеих армий".
Мирные переговоры начались в Леобене 26 жерминаля, и предварительные статьи были подписаны 29-го. Бонапарт, разговаривая с полномочными посланниками Австрии, сказал: "Сначала ваше правительство выслало против меня четыре армии без генерала, теперь прислало генерала без армии".
Между тем аристократия Венеции, действуя заодно с некоторыми частными лицами, восстановила простой народ на берегах Адриатики, и множество французов было перерезано в Вероне на самой неделе пасхи.
Бонапарт тотчас же поспешил на место печального происшествия и сказал прежнему своему товарищу Бурриенну, который теперь занимал при нем должность секретаря и сам едва не погиб во время смятения: "Будь спокоен, Венеции - конец!" Через несколько дней он написал Директории, что "единственное средство избавиться от смут есть уничтожение Венецианской республики".
