И хотя никакой войны не было, а происхождение завалов имело всё же больше природное, чем рукотворное объяснение, но надо было быть на стороже. Один неверный шаг и можно запросто вывихнуть лодыжку, распороть плоть об острый камень, или надломленную ветку. Потоки воды, рухнувшей с неба, хоть и пошли на убыль, но смытая ими со склонов и принесённая страшным смерчем грязь, вперемежку с листьями, превратила дорогу в каток, так что, быстро идти не получалось.
Четверо мужчин медленно, но верно, продирались сквозь завалы к призывно мигающему проблесковыми маячками изувеченному бронеавтомобилю. Но только когда удалось подобраться на расстояние вытянутой руки, стал виден истинный масштаб повреждений.
Бока и корма грузовика были отмечены многочисленными попаданиями тяжёлых предметов: камни, деревья, ограждение дорожного полотна, всё, что попалось на пути смерча, вихрь превращал в смертоносные снаряды, от ударов которых мялась даже броня. Передний отвал печально повис, перекособочившись на погнутых кронштейнах, утратив от деформаций былую внешнюю мощь и непоколебимую монолитность. Изодранные в лохмотья покрышки, погнутые колёсные диски, и текущая красным, словно кровь, ручьём гидравлика из порванных шлангов, довершали печальную, но вполне предсказуемую картину. Только сигнальные огни, да тусклый свет в кабине, говорили о том, что машина ещё пусть и на ладан, но дышит, да мелькающие за потрескавшимися стёклами силуэты людей позволяли надеяться на лучшее.
Широкие задние двери оказались заклинены, и пришлось довольствоваться узким лазом сразу за водительской дверью. К счастью, ломать замки, крушить перекошенные петли не пришлось – вход открылся сам, и под струи дождя высунулась кукольная головка растрёпанной девчонки, беспрестанно утирающей кровь из разбитого носа.
– Добро пожаловать!
– Привет, дочка!
Её, конечно же не узнали бы, даже свои: вид у робота был от далёк от привычной холёности – получив в своё распоряжение настоящее, живое тело, электронная бестия не жалела на уход за ним ни времени, ни сил. Но сейчас…
Вся в синяках и ссадинах, в грязном и мокром платье, перепачканном кровью, она еле стояла на трясущихся от перенапряжения ногах.
– Как вас тут, сильно потрепало? – спросил старший, забираясь внутрь.
В салоне было сравнительно сухо, только небольшие ручейки лились на пол из треснувших местами сварных швов, да резкие запахи пролившихся под днищем технических жидкостей напоминали о том, что пассажиры бронемашины на волосок разошлись со смертью.
