Билл страдал и злился, пока его тащила банда вопящих поклонников Змеи и Красные Демоны. Почти два часа они поднимались в гору. Баллантайн испытывал жажду, путы болезненно впивались в кожу, прорезая её почти до кости, а низкие ветви деревьев и кустарников хлестали его по лицу.
Наконец вопящая толпа добралась до вершины холма с развалинами храма, от которого практически остался только величественный портал, украшенный с обеих сторон гигантскими, стоящими на хвостах кобрами. Баллантайна подняли наверх и привязали кисти рук в головам змей, продернув веревки в бронзовые кольца, вмурованные в раскрытые змеиные пасти. И он повис в пустоте, как распятый на кресте, отданный на растерзание палящему солнцу. Тут шотландец понял, что его решили таким образом казнить.
Со своей висячей позиции Билл имел возможность обозревать открывшуюся перед ним панораму, которая при иных условиях могла бы показаться грандиозной. Слева кипела зеленая пена растительности, уходящая почти до горизонта к самой реке Чайндуэйн, которая отсюда виделась, как крохотная голубая черточка и как бы уходила в облака. Справа, кажется, совсем недалеко, виднелись самые высокие пики гор Нага, вонзившие в жестко-голубое небо чудовищные зубы.
И вдруг Билл увидел то, что так долго и безуспешно искал. Там, впереди, перед ним, казалось, только протяни руку, на выступе одной из скал высилась старая монгольская крепость. Близость цели была дополнительной пыткой для шотландца. Так глупо попасться, будучи почти у цели! Желтая Тень находился неподалеку, всего какие-то километры, а он, Билл, бессилен что-либо предпринять. Моран не будет отмщен, а Минг продолжит творить свои преступления.
Билл дергался на привязи и раскачивался, как кукла, пытаясь хоть как-то ослабить путы, но напрасно. Единственно, чего он добился, так только дикой боли в кистях рук.
Бирманцы, Красные Демоны и старая жрица сидели полукругом в тени, собираясь, видимо, присутствовать при его агонии.
— Ну убейте же меня, убейте! — рычал Билл.
Но это было как глас вопиющего в пустыне. Никто из присутствующих при этом зловещем спектакле не шевелился. Они молча смотрели на человека, приговоренного ими к смерти.
Билла охватило отчаяние. Он понял, что взывать к этим людям бесполезно…
