– Знаешь, это похоже на то, чем я занимаюсь! Поначалу я пыталась выдумывать своих персонажей, но очень быстро поняла, что получается не живой человек, а набор клише. Теперь у каждого моего героя есть реальный прототип. Я стараюсь находить людей, про которых не могу всё и сразу понять, только взглянув на них и немного поговорив, как это обычно бывает. Меня всегда интересовали люди со странностями, которых терзают душевные муки. Меня притягивают крайности – самое светлое и самое тёмное в человеке. Я западаю на тех, в ком есть какая-то загадка. Как, например, в тебе…
– Во мне?! Неужели ты ещё не поняла, какой я на самом деле скучный и заурядный? Именно поэтому я и бегу от себя, выбирая роли типов, которые один другого страннее!
– Ты сам интереснее всех сыгранных тобою персонажей, просто не понимаешь этого! Ты будто состоишь из противоречий… Ты кажешься таким спокойным и уравновешенным, но в твоих глазах полыхает тёмный огонь. При общении от тебя исходит невероятная теплота, сразу располагающая к тебе людей, но при этом ты кажешься немного опасным, как человек, у которого есть тайна. Ты – красивый, успешный, сильный и… надломленный. Победитель, не знающий поражений, не интересен. Он всего лишь самонадеянная пустышка. А ты другой. Ты знаешь, что это такое – быть на самом дне… Меня притягивает этот твой надлом больше, чем твои слава и красота. Что повредило тебя? Какую рану ты прячешь под блестящим фасадом?
Между нами повисла долгая, тяжёлая пауза… Его лицо, минуту назад весёлое и расслабленное, вдруг стало холодным и жёстким. Мужчина, который смотрит на тебя с таким выражением лица, может спокойно, без эмоций сказать – пошла вон! Но, он ничего не сказал. Он отвёл взгляд и снова стал наигрывать что-то на гитаре. Напуганная его реакцией, я повела себя, как и всякая женщина, которая чувствует, что невольно разозлила своего мужчину – я начала ласкаться к нему, и через какое-то время он, отложив гитару, притянул меня к себе.
После премьеры Костя был очень занят продвижением фильма. Каждый день то давал интервью, то позировал для какого-нибудь глянцевого журнала, то появлялся в каком-нибудь телешоу. По его признанию, это было самое не любимое в его работе (кто бы сомневался!) Во время интервью он чувствовал себя уязвимым, а во время фотосессий вообще изнасилованным. Он не читал статьи, написанные о нём, не заботился о том, верно ли его процитировали, и его не волновало, как он получился на новых фото. Как-то раз я решила показать ему свою фанатскую подборку его любимых снимков – тех, на которых он мне казался особенно красивым, и почти на все кадры он реагировал удивлённым возгласом: “О! А я раньше не видел этого фото! Действительно неплохо получился!”
