– Я ведь была дважды замужем. Да-а, а как же. Сначала это был Вова, – она запнулась, пусто глядя на скатерть, – потом это был какой-то банкир. Поэтому у меня есть всё, как ты смогла заметить. И дети у меня были. Михаил Владимирович и Мария Васильевна, – отстраненный взгляд на людей за соседними столиками и рука под расплывающейся щекой. – Миша живет теперь с бабушкой в нашем старом маленьком городке, а Маши уже как три года нет со мной. Поэтому я вольная птица: куда хочу, туда и качу. Хочу весь день лежать на диване и плевать в потолок – пожалуйста. Хочу весь день гонять сотрудников и кричать на их глупые головы – пожалуйста. Хочу целую неделю проведу за границей, хочу – весь месяц, хочу – весь год меня не будет здесь. Мне никто не указ, я сама по себе. А еще я знаю, что ты тоже сама по себе, – мутный, пьяный взгляд скользил по мне. – Почему ты не пьешь? Ты никогда не пьешь, верно? Особенно после того раза, когда мы с тобой натрескались из заначки моего отца, да? – она глухо смеялась, обнажая белые ровные зубы. – Черт с тобой.
Мы сидели, как герои романов Ремарка, пили, вернее, она пила, алкоголь и пытались, точнее, я пыталась, осмыслить своё пустое бытие. Однако у нас ничего не получалось, мы глупо перешептывались, вставляя невразумительные фразы, внезапно восклицали, вспоминая что-то забавное, но никогда не говорили о главном.
– Знаешь… Я не хотела приходить. Не хотела снова видеть то, что стало с нами, – призналась она. – Вот смотрю на тебя и вижу себя. Я – как ты. И это было всегда. Хотя мы уже давно-давно не знаем друг друга, мы всё равно похожи. Помнишь, откуда всё это?
– Помню, – тихо ответила я, подавая ей свой до сих пор полный бокал. – Я пришла самой последней на первое занятие в филиппке. Все места уже были заняты, и ты единственная, кто убрал портфель с соседнего места и разрешил сесть рядом.
– Верно. Черт возьми, верно! – она забавно цокнула, будто удивляясь совпадению наших воспоминаний. – Просто я хотела быть другом со всеми. Не только с тобой. А так получилось, что я стала дружить с тобой.
– Но потом перестала.
– Ш-ш-ш, отстань, – отмахнулась она, выпивая.
В голове всплывали образы тех старых фотографий, что я нашла на её странице. Их было больше двухсот, но ни на одной из них не было меня. Эта жуткая правда внезапно врезалась в мозг и накрепко осела там. Она удалила совершенно всё, что бы могло напомнить обо мне, о днях, что мы проводили вместе, о наших отношениях. Она хотела забыть это. Она хотела избавиться от всего, что связывало её со мной. Я посмотрела на неё, на прекрасное преследование прошлого, на великолепное создание, чудесным образом оказавшееся рядом со мной, и, не находя на её лице ответа, просто поднялась.
