Дуэль Агамурада с Бердымурадом | страница 34
Потрошить опаленную тушку пошел на канал, чтобы сразу же и помыть выпачканные кровью руки. И когда делал это, решил подарить поселковым пацанам взрослый праздник – приготовить из цапли плов. Маленький казанок, репчатый лук, морковь, рис и полбутылки хлопкового масла он взял у себя дома. Бердымурад принес с собой посуду и две большие, завернутые в халат, только что испеченные в тандыре лепешки. И когда их ломали на куски, приятно грели пальцы, а их запекшаяся корочка одуряющее вкусно хрустела на зубах. Сережа захватил с собой в авоське зелень: петрушку, укроп, кинзу и, конечно же, свежие овощи: помидоры и огурцы, что нарвал прямо с грядок своего огорода. А Никита и Вадик, поглядев на такое дело, побежали домой. Достали из заначек личные деньги и купили в магазине по бутылке дешевого крепленого вина, а для пущего форса еще и баночку шпрот.
Плов на правах хозяина готовил Агамурад. Это тоже был самый первый плов в его жизни. Агамурад прежде только наблюдал, как его готовил отец, и кое-когда помогал ему, подкладывая сухие дрова черкеза под закопченный черный казан. А теперь он сам, не доверяя это дело никому, вырыл отцовским охотничьим ножом в земле очаг под казанок. Сам развел под ним огонь, сам вылил в него масло, и, разогрев его до пышного кипения, стал жарить в нем разделанную на мелкие кусочки добытую им тушку дичи. А вот чистить и резать репчатый лук, а затем и морковь доверил-таки Бердымураду… Сережа, помыв овощи и зелень, готовил салат, Никита и Вадик оживили костерчик, на котором Агамурад опаливал цаплю, и кипятили на нем в пузатой тунче чай. Все это делалось по-взрослому неторопливо – немногословно и обстоятельно… Поселковые пацаны впервые в своей жизни чувствовали себя полноценно взрослыми людьми и старались как можно глубже переживать это долгожданное солидное чувство…
Но ничего этого Агамурад рассказывать так и не стал, хотя ему очень хотелось заново попереживать те незабываемые сладосные минуты приготовления своего первого в жизни плова из первой добытой им солидной дичи. И замолчал он, хотя чувствовал, что друзья ждут продолжения рассказа потому, что вдруг во время воспоминании об охоте на цаплю его неожиданно осенило. Вспоминая о том, как тяжелый клюв капли безжизненно болтался на длинной гибкой шее из стороны в сторону, задевая острым кончиком воду и окрашивая её в розовый цвет, Агамурад увидел в своем воображении, как этот клюв превратился в длинный нож. В тот самый нож, который ему привиделся, когда он слушал Сережин рассказ о таинственном сновидении. И этот превратившийся в нож клюв цапли так же болтался, как маятник: качнувшись влево, он сделался похожим на отшлифованный беззубцовый штык остроги; качнувшись вправо, становился плоским и тонким… И тут Агамурад понял, что в правой позиции нож из колющего штыка превращается в режущий инструмент, которым срезают поверхность пчелиных сот, прежде чем поместить их в медогонку. И тут Агамурада осенило: это ему ОТТУДА подсказывают, что он, когда настанет время прощаться с острогой, вполне может стать пчеловодом. И быть им до глубокой старости, и тем самым сохранить в себе свою главную в жизни способность – входить ТУДА.