– А сейчас очередной сюрприз, – поспешила развеять подмоченное настроение ведущая концерт Фаина Иосифовна, – новый член нашей большой и дружной семьи Павлина Штефлова исполнит на рояле произведение великого немецкого композитора Людвига Ван Бетховена «Сурок», – и захлопала в ладоши. Её нестройно поддержали.
Старый рояль, стоявший на краю сцены, выкатили на середину. Вышла Павлинка. На ней было белое пышное, до самых каблуков белых лакированных туфель, свадебное платье (расстаралась Фаина Иосифовна, выклянчила под залог золотой фамильной броши в областном драматическом театре). В белых кудрях – большой алый бант. Фея из сказки!
Сидящие в первом ряду военные зашептались, склоняясь головами друг к другу. Привлекли к разговору Чурилова. Тот присел перед ними на корточки, что-то пояснял с растерянным лицом. А спрашивали военные о Павлинке: почему раньше не видели это жемчужное зерно в навозной куче? Чурилов оправдывался. На самом деле, он действительно скрывал Павлинку от глаз этих похотливых начальников: и так по лезвию ножа ходит! Нутром чуял: эта девчонка не из того теста, чтобы мятные пряники стряпать! Такую подарками не улестишь, угрозами, как других, не уломаешь. Для неё честь дороже жизни. Да и о предупреждении Грудинина Чурилов не забывал. У этого «мента» слово с делом не расходится, несмотря на то что увечный. Фронтовик, одним словом. В детский дом зачастил. Общается с Павлинкой и Алесем, как с детьми родными. По слухам, удочерить и усыновить хочет.
Павлинка заиграла. Что за зверёк такой – сурок, – никто из сидящих в зале ребят не знал, но простая и немного грустная мелодия задевала сердце: невесёлая, видать, жизнешка у него, тоже, наверное, сидит в клетке, голодный и холодный, и о маме думает.
Павлинка исполнила ещё одну музыкальную пьеску, в которой сквозила какая-то светлая печаль, а закончив, объявила:
– Это отрывок из симфонической поэмы чешского композитора Сметаны «Моя родина».
Как-то оцепенело похлопали, точно ребят держали за руки.
С аккордеоном на груди вышел Алесь.
– Ещё один сюрприз, – обняв его за плечи, представила Фаина Иосифовна. – Это брат Павлинки – Алесь Штефлов. Он исполнит на аккордеоне полонез великого польского композитора Огинского.
Алесю подставили стул. Он сел. Но в ту же минуту встал и громко сказал:
– «Прощанье с родиной».
Это был его любимый полонез. Играл он с закрытыми глазами, свободно, проникновенно, без натужного напряжения, свойственного юным, ещё не отгранившим мастерство музыкантам. Пальцы послушно двигались по клавишам как бы без его участия, сами по себе. А он плыл на волнах мелодии над полями и лесами родной Белоруссии: над сёлами с маленькими белыми домиками и аистами на крышах, над речками, озёрами и туманными болотами. Всё озиралось, всё чувствовалось: светлая зернистая роса на утренней траве, горячая дорожная пыль под босыми ногами, речушка, проглядываемая до самого галечного дна. И мама на берегу с ведром, в белой, расшитой травяными узорами кофточке, простоволосая, с улыбающимся лицом.
