Видимо, такой момент настал в жизни Веры. Она металась, не зная, кого же слушать и как быть. С одной стороны, голос разума твердил Вере, чтобы она не смела давать своей израненной душе надежду, с другой, «Герда» убеждала её, что от любви не скрыться, что все её попытки бежать от своих чувств не привели ни к чему, она снова оказалась здесь, в постели с Андреем. Так может, это судьба? Просто эта судьба вела её окольными тропами. «Или это рок, – вставлял своё слово холодный разум. – И ты снова будешь страдать». Вера не знала, где же истина. И она хотела просто сбежать от этих мыслей. Но они жужжали всё громче и громче в её голове. И бежать некуда. Иллюзии… Как мало нужно времени, чтобы воздвигнуть воздушные замки. Стоит только подумать: «А что если? Ведь всё может быть…»
Настал день похорон. Вера снова впала в прежнее состояние, близкое к истерии. Дядю и тётю решено было хоронить в закрытых гробах, ибо зрелище обожжённых тел было невыносимым. Прощание состоялось возле дома покойных. Затем вся траурная процессия двинулась в сторону кладбища. Не было слёз, причитаний. По старикам некому было скорбеть. Только Вера. Только она сопровождала их в последний путь, сидя рядом с наглухо заколоченными гробами в катафалке.
На кладбище было холодно, шёл дождь. Там всегда холодно. Леденящий ветер пронизывал насквозь. Людей, пришедших на прощание, было мало. Несколько соседей, не побоявшихся непогоды, сослуживцы и знакомые. Большинство из них пришли не отдать дань памяти погибшим, а поболтать о своей жизни. Этакий светский раут для стариков, которых в последнее время приглашают разве что на похороны и поминки. Вера начала внутренне раздражаться. Тётя Римма и дядя Коля были очень хорошими людьми, и они заслуживали, чтобы хотя бы в этот день о них говорили, поминали их добрым словом. Но нет… со всех сторон разговоры лишь о себе, о своих проблемах, о своих детях и нытьё о скоротечности жизни. Вера снова с обидой вспомнила о брате. Как он мог бросить её здесь одну, с этими чужими и равнодушными людьми?
Андрей подошёл и накинул плед ей на плечи.
– Ты вся дрожишь, – сказал он, пытаясь растереть её руки в своих ладонях.
– Хорошо, что ты со мной, – ответила Вера. – Я бы совсем свихнулась здесь одна.
– Конечно, я буду с тобой. Как же иначе?
И от его незамысловатых слов стало теплее.
Весь день прошёл как в тумане. Вера делала то, что должна делать, говорила то, что должна говорить, и всё это время словно бы наблюдала за всем происходящим и за собой, в том числе, со стороны. Всё шло согласно заведенным традициям, люди выражали соболезнования, сожалели о скоротечной кончине её близких. Всё слишком сухо, слишком шаблонно. Вере хотелось, чтобы хоть один человек встал и сказал хоть несколько слов от души, по-настоящему. Но они лишь молча ели свой суп. Вере вдруг отчаянно захотелось нарушить эту гнетущую тишину. И она поднялась из-за стола:
