Лебедку нашу признали в Москве, взяли ее в павильон механизации, а мы, Родионов и я, стали участниками Всесоюзной сельскохозяйственной выставки.
И неожиданно вызвали в Москву.
Боже мой! Во что же одеться? Военное все обветшало, а гражданского костюма я еще не приобрел.
Директор совхоза был педант и категорически заявил:
- Без приличного костюма в Москву не пущу, вдруг сам нарком пожелает принять!
Подходящего костюма на мои по-девичьи узкие плечи не удалось найти даже в Ялте. Выручил совхозный кладовщик Фрадкин. Он достал из своего древнего сундука насквозь пропахший нафталином бостоновый костюм дореволюционного покроя. Портной не спал ночь и отлично справился с делом, накинул на мои плечи первый в моей жизни приличный костюм.
Он мне здорово понравился, только одно омрачало - неистребимый запах нафталина, от которого меня сначало мутило. Я быстро пообвык и перестал ощущать нафталиновый мармелад, но люди подозрительно косились. Так было и в вагоне скорого поезда, так и в приемной наркома.
Пришел нарком, и я обо всем забыл.
Горячо, с приятным кавказским акцентом он говорил о советской марке вина, благодарил нас за труд. Нарком подошел ко мне, улыбнулся дружески и спросил:
- Скажи, что тебе надо?
Я гаркнул на весь кабинет:
- ДИП, товарищ народный комиссар!
- Не понимаю.
- Токарный станок завода "Красный пролетарий" марки "Догнать и перегнать"!
Он засмеялся, быстро подошел к столу, что-то записал, а потом снова ко мне:
- Что себе хочешь? Лично!
- ДИП!
- А, заладил... Будет тебе станок, обещаю.
На прощанье протянув руку, между прочим спросил:
- Скажи, если не секрет, где такой костюм достал?
Я готов был сквозь землю провалиться.
- Зачем краснеешь! Крепкий материал, век не сносить!
Каждому из нас нарком подарил по фотоаппарату "ФЭД", пожелал доброго здоровья и простился.
Вечером в номер гостиницы пришла именная посылка: принес какой-то товарищ, вручил мне.
- Это вам от наркома.
Разворачиваю посылку - новый костюм, серый в полоску.
Я ахнул.
- Примерьте, пожалуйста, нарком просил.
Вот это был костюм!
В совхозе я про костюм, конечно, никому ни слова, зато о станке протрубил вовсю. Он так нужен был, что мы даже не верили: а вдруг не пришлют? Станок-то такой в то время был редкостью.
Про костюм все же узнали. Как-то приходит в механический цех винодел Охрименко, ставит на стол тридцатилетнюю мадеру, разливает по стаканам, подмаргивая, поднимает тост:
- За наркомовский костюм!
