Такой реформированный Синод, или точнее Главное Управление по делам Церкви, включая в своем составе и департамент духовных дел иностранных исповеданий, и церковно-кодификационный отдел, и финансовый, и хозяйственный, и юридический, существенно бы отличался от нынешнего, где все эти функции смешивались с делами, связанными с Синодом, как собором епископов, где Синод был одновременно и канцелярией этого Собора, находившейся в ведении и подчинении Обер-Прокурора, или, вернее, ареною борьбы иерархов с Обер-Прокуратурою.
Как, однако, ни важно было поделиться этими мыслями с новым Обер-Прокурором, человеком верующим и переполненным, как мне казалось, благих намерений, однако я считал момент для беседы с ним неподходящим и мысленно откладывал ее до возвращения своего из Ставки.
“Кстати, — сказал А.Н. Волжин. — Вы будете в Белгороде… Поставьте за меня свечку Святителю Иоасафу и, если Вас не затруднит, справьтесь о старушках Л. Это мои родственницы, Белгородские старожилки. Вы, верно, слышали о них?..”
“Да, это имя мне знакомо и даже встречается в 4-м томе моего издания о Святителе”, — ответил я.
Любезно простившись со мной и пожелав мне счастливого пути, А.Н. Волжин направил меня к своему Товарищу, П.Д. Истомину, вскоре после этого покинувшему свой пост, а этот последний просил меня обратиться к директору канцелярии Обер-Прокурора В.И. Яцкевичу, который и заготовил нужные бумаги Преосвященным Харьковскому и Курскому.
Вечером того же дня приехал ко мне протоиерей А.И. Маляревский.
“Все уже сделано”, — сказал я о. Александру. — Преосвященным будут посланы соответствующие уведомления, и, кроме того, я заручился еще и личным удостоверением, какое, в случае надобности будет предъявлено Владыкам”.
“И с Обер-Прокурором виделись?” — спросил меня о. Александр.
“Да, — ответил я, — производит самое лучшее впечатление… Благожелателен, простосердечен, не рисуется своими знаниями, а, наоборот, откровенно признается в своем бессилии, и даже просит помочь ему… Ни хитрости, ни лицемерия я в нем не подметил… Жалуется на запущенность в делах ведомства и на тяжелое наследие Саблера”…
“Ну да, это так нужно, конечно… Всякий новый начальник должен жаловаться на своего предшественника: это уж обычай такой, прости Господи”…
Я невольно улыбнулся…
“Ну, вот, а теперь поезжайте себе с Богом, — сказал о. Александр. — И месяца не прошло, как все совершилось во славу Божию. Только, как приедете в Харьков, не забудьте сказать архиепископу Антонию (ныне митрополит Киевский, председатель Высшего Церковного Управления за границей) о крестном ходе. Великая это святыня — обретенная Святителем Песчанская икона Божией Матери… И встретить, и проводить ее нужно крестным ходом”… “Да, да: об этом уже я позабочусь”, — сказал я в ответ. “Когда же Вы думаете ехать, послали ли уже телеграммы?” — спросил меня о. Александр.
