Я не знаю, что с ней делать в этот момент. Может быть, она оцепенела, но Джулс восприимчива. Она проиграла свою борьбу за то, чтобы все это отрицать.
— Ее звали Эйвери.
— Она была его любовницей? — Джулс неловко ерзает, произнося эти слова раньше, чем я успеваю продолжить.
Я киваю головой.
— Я тоже ее знал.
Это самый мягкий способ, которым я могу это выразить.
— Ты ее знал? — напряженным голосом спрашивает Джулс. Это самое громкое произнесенное предложение за весь разговор.
— Да, — честно отвечаю я.
— Это было до того, как мы встретились. До того, как я узнал тебя.
Она кивает мне в грудь.
— Почему? — шепотом спрашивает она.
— Почему он хотел ее убить?
От моего вопроса она еще больше мрачнеет, но кивает.
— Она была беременна, — говорю я, и для Джулс это становится последней каплей, и она теряет самообладание.
Я прижимаю ее к себе, когда она пытается отвернуться. Я целую ее в плечо, когда Джулс наклоняется и пытается спрятать от меня свое лицо.
— Все в порядке, — шепчу я, в воздухе ощущается напряжение между нами.
Боль и предательство эхом отдаются в ее прерывистом дыхании. Я могу только представить, как сильно ее потрясли эти слова, потому что это чуть не убило меня, когда я произнес их.
Она слегка прижимает руки к моей груди, и я на мгновение отпускаю ее.
Садясь, как будто в поисках большего количества воздуха, она сбрасывает с себя толстую простыню и перекидывает свои длинные темные волосы через плечо, когда приподнимается на кровати и устраивается поудобнее, чтобы прислониться к изголовью. Все это время я вижу, как она сдерживает эмоции, прячет все это и подавляет. Но она проглотила правду обо всем: ее муж хотел смерти своей любовницы, потому что она была беременна. Это останется с ней навсегда.
— Это был ребенок…, — начинает она спрашивать сдавленным голосом, ложась рядом со мной на спину и мгновенно кладя голову мне на грудь. — Чей он был?
Мое сердце сжимается в груди, ненавидя то, что я должен ей ответить, и зная, что это будет мучить ее.
— Его, — наконец отвечаю я.
Она кивает, давая мне понять, что принимает то, что я ей только что сказал, но молчит. Проходит много времени, никто из нас ничего не говорит. Мои пальцы скользят вверх и вниз по ее руке, двигаясь к изгибу ее талии и обратно вверх по ее телу. Дыхание Джулс становится ровнее, глубже, как и мое. Медленно она снова устраивается поудобнее рядом со мной, но никто из нас не может заснуть.
— Ты любил ее? — спрашивает она как раз в тот момент, когда мои веки становятся такими тяжелыми, что я готов заснуть, Джулс вцепляется пальцами в мою рубашку, но все еще не смотрит на меня.
